третий день Коляй вернулся домой – денег нет на столе. Ну, прямо горящий уголь из души выкатился. Коляй так обрадовался, что чуть не перекрестился.
И тут выходит к нему из угла Гошик, печальный, пасмурный, глаза опущены, руки безвольно висят.
– Пап, ты не хочешь с нами жить, да?
– Почему это?
– Я знаю, ты поругался с мамой… Поругался, да?
– Ну, мало ли в жизни бывает…
– А я знаю, почему поругался, – продолжал Гошик. – Потому что ты мамку хотел зарезать. А она милицию вызвала…
Коляй так рот и открыл.
Первое, что невольно хотелось сказать, не сказать – закричать: «Это не я – она хотела меня зарезать!» – но, слава Богу, не выкрикнул, сдержался, только покраснел и натужно закашлялся. И позже очень жалел, что вообще ничего не сказал, промолчал, будто сын правду сказал. Надо было хоть возразить: «Нет, неправда, никогда такого я не хотел!»
Вместо этого он хлопнул дверью и снова ушел в лес.
А на другой день после этого появился на делянке старшина милиции Павлуша Востриков. Коляй встретил его хмуро, если не сказать – враждебно. Востриков хоть и обратил на это внимание, но на хмурые стрелы в глазах Коляя не обиделся. Отошли они от бригады в сторонку.
– Если насчет заявления, – набычился Коляй, – так разговор один раз был. Писать ничего не стану.
– Слушай, Николай Ефимович, ну что ты, ей-богу, на меня крысой смотришь? Я по делу к тебе, по государственному делу, понимаешь?
Коляй не понимал.
Сели они на полянке. Кругом земляника, а чуть выше, на пригорках и вырубках, – широкие разливы черники.
– Какое еще государственное дело? – не поверил Коляй; ох, не верил он Вострикову, не верил.
– Вот ты в прошлый раз нас в шею выгнал, а что получилось? Беда получилась. А мы приходили посидеть с тобой, поговорить…
– Нечего без хозяина в дом шастать!
– Ну, извини, извини, Николай Ефимович, в другой раз знать будем… Хотели как лучше. Тебя ждали.
– Ну да, ждали меня, а подваливали к Дуське!
– Слушай, ты чокнутый какой-то, ей-богу. Да тебя ждали, тебя. Ты нам нужен был.
Коляй и тут не поверил, но ничего не сказал, хмурился, ждал, что скажет Павлуша Востриков дальше.
– Понимаешь, мы к тебе с просьбой, Николай Ефимович. Помоги нам!
– Я – помоги? Не понимаю!
– Сейчас поймешь. Только не удивляйся. И в бутылку не лезь.
– Ну-ну…
– Илья Степанович, с которым мы тебя ждали, он ведь геолог.
«Еще бы, с такой-то бородой… – усмехнулся про себя Коляй. – Тоже к Дуське примеривался».
– Из областного геологоразведочного управления он, – продолжал Павлуша Востриков. – И нужно ему было побеседовать с тобой.
– О чем это?
– Вот тут самое главное. – Востриков помедлил. – Только
