основы его мировоззрения. Так обращаться с людьми нельзя, особенно с такими людьми, как он, то есть белыми, образованными, достаточно состоятельными. Система не имеет смысла, если она не защищает подобных людей, и, следовательно, ее необходимо подправить.
– Черт побери, ребята, вы за это заплатите! – крикнул Сэм в никуда.
Впрочем, не поступило никаких свидетельств того, что его кто-то услышал.
Наконец уже ближе к вечеру, часов через пятнадцать-шестнадцать после ареста, за Сэмом пришли двое охранников.
– Заведите руки за спину, чтобы мы смогли надеть на них наручники, – приказал один из них.
– И, черт побери, шевелитесь быстрее, шериф и так уже заждался, – добавил другой.
– Неужели вы думаете…
– Я думаю, папаша, что, если ты сейчас не закроешь пасть, я тебе еще раз хорошенько врежу, и тебе это придется не по душе.
Значит, вот кто его ударил: коренастый тип лет двадцати пяти, приплюснутый нос, коротко остриженные волосы, тупой взгляд, много мяса, внушительные размеры – источник самоуверенности.
– Мистер, давайте пошустрее, я не собираюсь ждать, когда у вас сменится настроение.
В конце концов Сэм подчинился. Развернувшись, он подставил руки, чтобы на них надели наручники. Подобная мера предосторожности в цивилизованном штате вроде Арканзаса применялась исключительно в отношении самых жестоких и невменяемых преступников, попавших в руки правосудия, – отпетых головорезов и убийц, от которых можно было ожидать чего угодно, причем без малейшего на то повода. Подобная мера предназначалась для самых буйных нарушителей закона.
Надежно сковав Сэма, помощники шерифа отперли камеру и крепко взяли его под руки, по одному с каждой стороны. Сэма провели по деревянному коридору в маленький кабинет для допросов.
Его усадили за стол, и, как это происходило в многочисленных фильмах, которые видел Сэм, ему в лицо ударил яркий свет.
Дверь открылась.
В кабинет вошел грузный мужчина. Сэму приходилось смотреть против света, поэтому подробностей он разглядеть не смог; он различил лишь темную форменную одежду, черную или коричневую, светлый галстук, туго стянувший мясистую шею, и сверкающую серебряную звезду слева на груди. Пояс шерифа был перехвачен надраенным до блеска кожаным ремнем, на котором висел в застегнутой кобуре тяжелый револьвер. Узкие, наглаженные брюки были заправлены в высокие ковбойские ботинки с острыми носами, тоже начищенные.
– Сэмюэль М. Винсент, – прочитал шериф вслух, держа в руках предмет, в котором Сэм узнал собственный бумажник. – Практикующий адвокат. Город Блу-Ай, округ Полк, штат Арканзас. И какое же дело привело вас в Фивы, мистер Винсент?
– Шериф, я сам долгое время работал прокурором. Я хорошо разбираюсь в законах и знаю, в каких случаях правомерно применение силы в отношении подозреваемых. В моем штате действия ваших людей однозначно были бы расценены
