зарычала.
Негритянка пнула ее ногой.
– Проклятая псина!
Заскулив, собака убежала прочь. Судя по всему, эта собака не принадлежала негритянке; старуха просто позволяла животному делить с ней кров, а иногда в порыве великодушия вознаграждала за общество костью или миской похлебки.
– Проходите назад. Будете спать вместе с курами.
– Большое спасибо, – поблагодарил негритянку Сэм, пытаясь задобрить ее улыбкой.
Занятие это оказалось бесполезным, поскольку старуха не испытывала к нему никакого сочувствия и думала лишь о том, как с минимальными усилиями отработать полученную десятку.
Пройдя в заднюю часть лачуги, Сэм обнаружил там птичник, отгороженный от остального дворика низкой проволочной сеткой. При виде его к нему устремились, переваливаясь с ноги на ногу, несколько тощих куриц.
– Дом, милый дом, – насмешливо пробормотал Сэм, обращаясь исключительно к собственному чувству юмора.
Все номера гостиницы были заняты, и администратор – оранжевый петух – поднял было шум, но Сэм, чувствуя себя существом на более высокой ступени развития, строго топнул ногой и громко закулдыкал, как делал это на День благодарения, играя со своими детьми. Признав поражение, петух пронзительно закричал и суетливо удалился, шумно хлопая крыльями.
Выбрав себе лучший номер, то есть угол, где солома показалась ему более сухой и чистой, Сэм уселся на землю.
Быстро сгущались сумерки.
Сэм решил, пока еще не стемнело окончательно, составить для своего клиента подробное описание событий прошедшего дня. Он достал из портфеля вечное перо и заправил его чернилами из маленького пузырька. Раскрыв любимую желтую тетрадь, Сэм принялся за работу и вскоре полностью потерял контакт с окружающей действительностью.
Он не услышал, как вошла негритянка.
– Вот, – наконец заговорила она. – Я принесла поесть.
– Что? Ах да, конечно.
Негритянка принесла оловянную миску – свой лучший фарфор – с дымящимися белыми бобами, политыми каким-то соусом, и ломтем домашнего хлеба. В другой руке у нее была кружка горячего кофе и столовые принадлежности, оказавшиеся чистыми и даже блестящими.
– Благодарю вас, мадам, – сказал Сэм. – Вижу, у вас дома хозяйство налажено по высшему классу.
– Это не мой дом, – возразила негритянка. – Был когда-то моим домом. Но больше он мне не принадлежит.
– Это не ваш дом?
– Он принадлежит конторе.
– Какой конторе?
– Конторе колонии. Другой у нас нет. Конторе принадлежит все.
– О, должно быть, вы ошибаетесь. Если эта ваша контора находится в ведении администрации штата, она не имеет права заключать залоговые сделки с недвижимостью, получать прибыль и лишать права выкупа собственности – по крайней мере, без судебного разбирательства
