вас с ней говорят…
– Эти разговоры беспочвенны.
Тейлор взглянула на него в упор.
– Точно?
– Она – жертва, – твердо сказал Хант. – А еще замужем. Мой интерес дальше профессионального не идет.
– По-моему, ты врешь, – сказала Тейлор.
– Может быть, но только не тебе.
Она побарабанила пальцами по виниловому ремню, на котором висели наручники, оружие и газовый баллончик.
– Это глубоко. Так глубоко, что прямо-таки по-женски. – Это прозвучало почти одобрительно.
– Ты мне поможешь?
– Я твой друг. Только не втяни меня во что-нибудь грязное.
– Она хорошая женщина, а я не смог найти ее ребенка. Вот так.
Они помолчали.
– Джонни Мерримон, – первым заговорил Хант. – Узнаешь его, если увидишь?
– Увижу ребенка – буду знать, что это он.
Хант кивнул.
– За мной должок.
Он повернулся, но Тейлор остановила его.
– Должно быть, она – нечто особенное.
Замявшись на миг, Хант все же ответил – причин лгать он не видел.
– Они оба особенные. И она, и ее сын.
– Не хочу ничего сказать против, но почему?
Хант подумал о парнишке, пытающемся по-своему защитить мать, которую не желал защитить никто другой. Представил, как он покупает продукты в шесть утра, как швыряет камень в окно, и не один раз, а пять, только для того, чтобы отогнать Кена Холлоуэя от своей матери.
– Я видел их в городе еще до того, как это все случилось. Они всегда были вместе, все четверо. В церкви. В парке. На концертах. Чудесная семья. – Он пожал плечами. Оба понимали, что еще многое осталось несказанным. – Не люблю трагедии.
Тейлор невесело рассмеялась.
– Что? – спросил Хант.
– Ты – коп. У нас всё – трагедия.
– Может быть.
– Да, верно, – недоверчиво повторила Лора. – Может быть.
Укрывшись на темной дорожке в сотне ярдов вниз по улице, Джонни наблюдал за отъехавшей от дома машиной Ханта и пригнулся, когда она промчалась мимо. Однако то место, где обычно парковалась мать, было занято. Обе машины – седан Ханта и патрульную с выключенной мигалкой – он успел заметить едва ли не в последний момент. Джонни пожевал ноготь, и на зубах заскрипел песок. Ему всего лишь хотелось посмотреть, как там мать. Заглянуть одним глазком. Но эти копы…
Чтоб их…
В доме, возле которого припарковался Джонни, жила старая пара. В теплые деньки муж сидел на веранде, покуривая самокрутки и наблюдая за женой, трудившейся в саду в выгоревшем платье, скрывавшем столько набухших синих вен, сколько просто не могло иметь обычное человеческое тело. Но они всегда улыбались и махали, когда он проезжал мимо на велосипеде; старик демонстрировал при этом потемневшие зубы, а женщина – испачканные в земле руки.
Джонни выбрался
