сущности было единобожие – бог был один, и явленным образом его был сам фараон в «имени его как Гор». Все силовые линии мира стягивались в этот центр и исходили из него. Слово фараона движет горы, опустошает земли, дарует жизнь или отнимает её… В представлении египтянина не только Египет, но и весь мир, ещё не имевший резкого противопоставления посюстороннего потустороннему, был телом царя – все живые существа, населявшие этот мир, были множеством рук и глаз его, всякая неживая вещь и даже отвлечённые понятия – олицетворения стихий или энергий – имели в себе частицу этого единства будучи поименованы. Это подтверждается широчайшим распространением уже со времён первых династий формулы «m rn. k/f» – «в имени твоём/его»24. В этой формуле отражается осознание всеединства мира – единство проявляет себя вовне в бесконечном множестве образов. В своём имени все они причащаются к всеединству: имя есть мысль, а мысль – это принадлежность потусторонней, божественной сферы мира. В глазах египтянина фараон – чувственно воспринимаемая высшая сущность. Ибо нет в мире силы, превышающей царскую мощь. И он вездесущ. Как бог, он проявляет себя во всём, «в имени его как…».
Но, поверх обыденного сознания среднего слоя и глубокой архаики масс, в интеллектуальных спекуляциях жречества возрастала и крепла мысль о том, что царь – это одно из проявлений Бога. Может быть, наивысшее из возможных, но только лишь проявление. Одно из многих, но не сам Бог. Царь может изменить течение Нила, царь может переместить огромные глыбы камня из одного места в другое, царь может уничтожить множество жизней, но… царь не может затмить Солнце, царь не может приостановить его вечного движения по кругу мира. Есть мощь, превышающая силу царя, – животворящая мощь света, исходящего от Солнца. Солнце – проявление лика Ра, проявление истинного и единого Бога. Понятие о Боге начинает постепенно смещаться от особы фараона к умозрительным конструкциям жречества. И в центре этих конструкций всегда остаётся Единое. Первой такой конструкцией, конструкцией компромиссной, проясняющей связь между Единым и царём, была концепция гелиопольского жречества – Эннеада. Царь есть точка единения божественного и человеческого «в имени его как Атум». Атум порождает себя сам из первичного «ничто» – хаоса Нун – и через ряд воплощений становится Гором, осознающим себя в телесности действующего царя. Но Эннеада – это образ, проясняющий смысл связи между Богом и царём для обыденного сознания, концепция же жреческого «высокого» богословия отражена в образе «Хепри-Ра-Атум»25. Эта концепция была ещё полностью натуралистичной и опиралась на проявленную объектность – бог не может быть невидим, он всегда в поле нашего зрения, каждый день мы можем лицезреть его. Но здесь впервые появляются и полностью отвлечённые от объектности, абстрактные понятия: бытие – Хепри, Ра – не просто свет, но творящая
Распространённость этой формулы уже в период Древнего царства в Текстах пирамид убедительно показана в ранней работе М. Э. Матье «Формула m rn. k» [38, 37]. Но… Мы не можем согласиться с основным выводом М. Э. Матье о том, что эта формула – всего лишь составная часть магического ритуала: «Возникая на почве магического ритуала, она и по смыслу, и по значению объясняется им… И это её исконная роль…» [38, 37]. По нашему мнению, широкое распространение этой формулы отражает осознание понятия «единства в многообразии» в интеллектуальном развитии жреческой традиции – понятия монотеизма: есть один-единственный Бог, и вся являющаяся нам в ощущении множественность есть проявление Его в различных образах. Давая имя образу, мы тем самым проявляем причастность этого образа к миру мысли, а значит, и к миру божественному. В каждом из этих образов есть только Он, один-единственный, являющийся нам «в имени своём как…».
«В результате слияния бога солнца Ра с Атумом и Хепри возник триединый бог солнца Хепри-Ра-Атум. Уже в „Текстах пирамид“ (Pyr., §1695) сказано „Они (боги. – М.К.) дают тебе (Ра. – М.К.) возникнуть как Ра в твоем имени Хепри, ты поднимаешься к ним как Ра, ты отворачиваешься от их лика как Ра в имени твоём Атум“. Представление о Хепри как об утреннем солнце, о Ра как о дневном светиле и об Атуме как о заходящем солнце, сложившееся уже во времена „Текстов пирамид“, оказалось очень устойчивым – оно встречается в текстах Нового царства и позже» [35, 64].
