самосознания, и разрешением этой проблемы в мифологему прослеживается явно. Три отвлечённых понятия последовательно проявляют себя во времени и отливаются в образы знаковой системы осирической мифологии – понятие истины, понятие вечности и понятие всеединства, которое в своей завершающей точке оформляется как идея абсолютного субъекта. В этом развитии обнаруживается становление тотема Ка – базовой категории мышления древних египтян, логической структуры, связующей углубляющийся разрыв между я и не-я.
По изменениям в содержимом погребений – переход от натуральных продуктов и предметов к их изображениям, то есть переход от осязаемого предмета к его образу – мы видим, что египтяне времён Третьей династии уже полностью осознают противоположность двух сторон мира: мира предметного, воспринимаемого органами чувств, и мира образного, творимого мыслью. Для них это уже различные миры, но они связаны через категорию Ка, через отражение одного в другом. И мироустройство тогда обретает гармонию, когда это отражение ничем не искажено – любое нарушение прямой отражённости есть зло, несправедливость, влекущая за собой нарушение привычного уклада жизни, страдания, войну всех против всех. Мироустройство нуждается не просто в поддержании Ка, а в «истинном» Ка, в распознании и обеспечении «правильности» взаимоотражённости двух миров. В сознании египтян зарождается и крепнет понятие Правды – справедливости в отношениях между миром и людьми, в отношениях людей друг с другом, в отношении каждого человека этого мира со своим отображением в мире ином. Это понятие проявляется в мышлении как категория Маат. Знание Маат, следование её установкам обеспечивают человеку счастливое существование и в этом мире, и в потустороннем отображении этого мира33.
Центральный образ осирической мифологии – образ «Ока Гора». Тот, кто обладает им, становится человекобогом, единственным посюсторонним существом, соединяющим собой этот и тот мир: через Око Гора, запечатлённое в живом существе, Бог обозревает этот мир, и Сам становится видимым для других живых существ. Имя Осириса может быть прочтено как «место для глаза», «местопребывание Ока» [8, 180], имя Исиды как «престол» [8, 190]. Соединение их есть истинное воплощение Единого, и только тот, кто плоть от плоти есть порождение этого соединения, становится истинным продолжением божественного воплощения в этот мир. Спор между Гором и Сетом разгорается в попытке последнего доказать своё право на обладание Оком Гора. Гор, сын Исиды и Осириса, человек по плоти, но Бог по существу. Воплощённый в телесное обличье, единственный всевышний Бог Гор, и только Он, по праву, есть истинный Бог. Сет – узурпатор, Сет, насильно захвативший Око Гора и насильно удерживающий его, есть воплощение зла, ибо он не плоть от плоти Единственного и Всевышнего, а один из многих мелочных божков, обуреваемых страстями
«Важнейшая роль, которую категория Маат играла в едином процессе эволюции египетской духовной культуры, оказывается теперь совершенно очевидной… Если попытаться кратко обозначить те области древнеегипетской мысли и древнеегипетской культуры в целом, где эта роль наиболее велика, то оптимальным вариантом нам представляется сделать это, исходя из выведенного ранее положения о трёх аспектах Маат. В своём онтологическом аспекте (миропорядок) категория Маат входит в качестве неотъемлемого компонента в космогонические концепции Древнего Египта, а также является важным структурным элементом древнеегипетских космологических и космографических учений. В своём этическом аспекте (справедливость) Маат есть основа социально-политических воззрений египтян (ядром которых является сформированное в русле теологической и дидактической литературы учение о характере и функциях царской власти) и древнеегипетской религиозной антропологии (с которой теснейшим образом связаны осирическая религия, осирическая этика и идея загробного суда). Наконец, в своём третьем, гносеологическом аспекте (истина), который как мы помним, приобрёл самостоятельный статус гораздо позже первых двух, а именно в период религиозного переворота Эхнатона эпохи Нового царства, Маат служит синонимом истинной теологической концепции, тогда как её антипод (ложь) выступает в качестве аналога понятия «ересь», в своём чистом виде, разумеется, неизвестного египетской теологии (причём под «ложью», или «ересью» в разные периоды времени могли пониматься как фиванская теология Амуна (при Эхнатоне), так и доктрина амарнской религии (в годы правления его непосредственных преемников, а также царей XIX династии))» [30, 119—120].
