уважал с каждым годом все сильнее и не огорчал по пустякам.
Поэтому Смирнов послушно позвонил Ларисе.
Она никуда не уехала, сидела на съемной квартире, поскольку родную полудеревню посещала лишь при крайней необходимости, и уж точно не летом, когда там ждала пахота на домашнем огороде. В отношении неприятия крестьянства они были схожи.
Сбор плодов в чужом саду трудом не считался, она с радостью согласилась поехать за сливами в ближайшую субботу. В городе было пыльно, а Смирновская дача, где ей приходилось мыть окна, отличалась уютом.
Поездке он не придавал ни малейшего значения, вкладывающегося в факт совместного времяпрепровождения зрелого здорового мужчины и молодой девицы. Не быв монахом, но не имея качеств профессионального бабника, он пережил период плотских похождений. Все прошлое ушло в прошлое от приоритета покоя над остротой ощущений.
Этот день следовало просто промаяться и забыть.
Чтобы занять себя хоть чем-то, пока Лариса возится между колючих стволов, он решил прихватить фотоаппарат.
3
Несмотря на априорную досаду, субботним утром Смирнов проснулся с неожиданно хорошим настроением.
В последние времена оно стало редкостью: по будням его угнетали мысли о работе – нелюбимой в той степени, в какой может быть любима любая работа в его возрасте – а выходные приносили тоску от того, что их предстояло прожить не так, как хотелось.
Но на этот раз пробуждение принесло странную радость.
Открыв глаза и осознав себя бодрствующим, он ни с того, ни с сего подумал о Ларисе.
Не о ее длинноногости, не о запахе ее тела, который все-таки достигал обоняния, когда она убиралась, просто о ней как безразличной ему – и безразличной к нему – молодой женщине, с которой по необходимости предстоит провести несколько часов на даче.
Причин к радости от мыслей о ней не имелось, но радость имелась бесспорно.
Впрочем, разбираться в причинах беспричинного Смирнов не видел смысла; в его возрасте любая утренняя радость была самоценной и не требовала разъяснений.
Он побрился тщательней обычного – хотя всегда предавался занятию с тщанием – и долго принимал душ. Потом выпил двойную дозу кофе, съел полпачки печенья с шоколадной глазурью, оделся во все свежее, как делал каждое утро.
Перед уходом из квартиры заглянул в холодильник, чтобы прихватить с собой коробку копченых мидий – одну из десяти, сложенных штабелем. «Смирнов №21» молча стоял на дверце и ждал вечера, который при любом раскладе обещал прийти. Ведь поездка на дачу ограничивалась временем сбора, больше там было делать нечего. Поистине стоило жить, как живется; отсрочка удовольствий из-за Ларисы со сливами обещала сделать эти удовольствия еще более удовлетворительными. А впереди ждало воскресенье, которое можно было провести чисто по-субботнему, взяв в понедельник отгул.
Уже без раздражения он отправился за девушкой,
