поляки прибыли с повязками на глазах, из чего мы можем заключить, что это были партизаны, орудовавшие в окрестностях[98]. Были три гипотетических причины упоминать наличие не-евреев: во-первых, это легко могло так и быть; во-вторых, рассказчик включал их по политическим соображениям, не желая слишком подчёркивать еврейский опыт; и в-третьих, люди смешанного русско-еврейского происхождения часто в документах проходили как русские. Я уверена, там были не-евреи, но мы никогда не узнаем их количество.
Психологическое выживание и русские солдаты
Поскольку я пишу о А.А. Печерском и о том, как ему удалось спастись, я хочу отметить ту стойкость, с которой он психологически выдерживал эти условия. Не только А.А. Печерский, но и все, задействованные в восстании, противостояли психологическому террору, нацеленному на то, чтобы лишить узников их самосознания. Не все узники жаждали присоединиться к восстанию, несколько человек отказались бежать, они чувствовали себя в большей безопасности оставаясь позади, так как жили в убеждении, что те, кто убежит, будут пойманы. Но многие испытывали оптимизм от чувства товарищеского плеча, что усиливалось знанием о приближении Красной Армии. Прибытие русских военнопленных изменило психологический настрой узников, многим из которых чудом удалось прожить в лагере больше года. Веврык, который написал о первых днях после прибытия русских военнопленных, отметил эффект, вызванный их появлением. Он восхищался А.А. Печерским и говорил, что без этого героя не выжил бы: «Немцам удалось лишить нас самосознания как людей и сопутствующего достоинства. Вот почему восстание <…> [которое] случилось позднее, было таким важным. Выживем мы или умрём, но мы хотя бы вновь обретём чувство собственного достоинства.
Часто большие составы с евреями прибывали из России. Эти евреи были непохожи на своих голландских или немецких братьев тем, что знали, куда ехали. У них не было иллюзий, поэтому они сопротивлялись. Они бросались на немцев, когда их снимали с поезда, и они сопротивлялись при поимке. Поэтому некоторое время спустя немцы ввели «поправку»: евреи в русских составах ехали в Собибор абсолютно голыми. Они раздевали их, чтобы затруднить им побег; будучи обнажёнными, эти евреи не могли спрятать оружие под одеждой. Некоторые пытались рвануться с разгрузочного трапа и бороться с эсэсовцами, но без оружия их попытки были всегда обречены.
То, что я сегодня жив и пишу эти мемуары – это [благодаря] событию, произошедшему в сентябре 1943 г.: прибытие в Собибор Александра Печерского (Саши). Саша, советско-еврейский военнопленный, был доставлен в Собибор из минского трудового лагеря. Он был образованным человеком и офицером Красной Армии. Когда состав, где он находился, прибыл в Собибор, немцы спросили, есть ли среди заключённых «Schreiners» или «Tischlers»(плотники или краснодеревщики), и Саша, высокий мужчина, сказал, что он плотник. Хотя он ничего не смыслил в плотницком деле, этой ложью в тот момент он спас себе жизнь. Немцы забрали его и некоторых других из множества
YIVO. RG 720. Julian Hirszhaut Papers.
