жирные слишком бока! По моему, так!»Горло Пуху для песен лудить,
Руки-крюки певцу не умыть,
По крупинке собрался прах,
И в бессмертье шагнул Винни-Пух,
Винни-Пух свой прах попрал!
Встал из скорбной урны мишка Винни-Пух,
Благодарен духу, духу Вилли-Мух!
Песнь о великом вопросе, или диссидентская сказка
Был давно ли в великих Кузнечик,
А теперь он – великий ответчик:
На приёме ответить не смог
На вопрос владыки бухого.
Эх, державу хваткой битума залепил позор!
А у нас с позором краток разговор: битуму – костёр!
Мы во имя Жизни Кузнечика сожгли,
Прах его позорный Совестью смели!
Эх, да Кузнечиха
Стыд и горе переносит тихо,
Но родители её ребром поставили вопрос:
Можно ли ставить вопросы на рёбра живые?
И, когда их решили повесить,
Эшафот посчитали трибуной,
И сквозь петли из ультракапрона
Прорывалась их песнь о Вопросах.
Да, подмостки честняг провалились,
И устои свободы, как брёвна, по лобному месту катились,
А права и самих праволюбцев
Роковые качают верёвки!
Видишь: новый муж Кузнечихи?
Он – покорный и подлый трепач,
Он с системой мирил Кузнечиху:
«На вопрос отвечает палач,
И идут за вопросом тысячи
Отсечённых в ответ голов,
Спросишь маму – иди на жаровню,
Спросишь папу – готовь себя в плов!»
Не стерпела Кузнечиха – задала вопрос.
Смыл с лица земли ослушницу понос.
Ну, друзья, какой дурак задаст вопрос,
Если землю затопил безгласия понос!?
Но из хрупкой песенки взлетает вещий час,
И упали с шей нечистые верёвки,
Из земли сквозь понос огневые винтовки
Целят обоймами вопросов в палача!
Идольский владыка Вопросами к столбу привязан,
И уже басит нелёгкую песнь Ответов грозных пламя.
Кузнецам казнённым с того света путь домой указан
Дымом светящимся, гласным, как наше знамя.
Пусть вопросы при власти свободы и счастья глупей —
Что же, горе мудрее счастья.
Только ради дурости ты не дыши, не пой,
Чтобы после могло вволю петься и дышаться.
Баллада о карлике с рогом на заду
Грянет час, и неподкупный Разум
Опоит гордыни алкоголь,
Солнце на года в грязи погрязнет,
Подлость коронуется Землёй.
Слышишь – над столетьем кто-то каркнул?
Помнишь – в пятьдесят шестом году
Стал поэтом волосатый карлик,
Хитрый карлик с рогом на заду.
В час вечерний, солнечный, далёкий
У Лужнецких выступал ворот
Тот поэт. А рядом у дороги
Девочка с игрушкою ревёт.
Та игрушка, бурая корова,
Добро-безалаберно глядит
В синий день, что ниткою суровой
Некрасивой
