племен киданей, начиная с XI века их сменили чжурчжэни, потом монголы, китайцы, японцы и, наконец, маньчжуры. При этом почти непрерывно, вплоть до конца XIX столетия, Корея выплачивала дань сменявшим друг друга династиям Срединной империи. И даже короли Кореи утверждались в Пекине. Литературный древнекитайский язык «вэньянь» был государственным языком Кореи, все документы и вся литература до начала XX столетия записывались китайскими иероглифами, а не буквами корейского алфавита. Большинство аспектов политической, общественной, экономической и духовной жизни Страны утренней свежести пронизывало влияние Поднебесной.
Стремясь сохранить идентичность Кореи и собственную власть, местные правители стали постепенно закрывать страну. Запретили подданным какие-либо контакты с иностранцами, убрали население с побережья, закрыли доступ чужеземным судам в порты, оказывали яростное сопротивление иным попыткам проникновения на полуостров извне. За Кореей в XVIII–XIX столетиях закрепилось название «Страна-отшельница». Китайцы, кстати, еще раньше отмечали в своих летописях и трактатах, что Корея – земля отшельников. Заодно называли ее страной трав долголетия, пагод, нежных красок, приглушенных тонов, печальных песен. Обращали внимание на вежливость корейцев.
Из-за закрытости, приверженности архаичной конфуцианской системе, междоусобных распрей и военно-политического давления извне Корея все больше отставала в своем развитии и превратилась в легкую добычу колониальных держав. В борьбу за преобладание в «Стране-отшельнице» включились наряду с китайцами японцы, европейцы, россияне, американцы.
Все они обращали внимание на крайне неблагополучную ситуацию на Корейском полуострове. Русский путешественник отмечал в конце XIX столетия, что в столичном городе Сеуле не увидишь местных промышленных товаров, только иностранные, в основном из России. «У корейцев, – резюмировал путешественник, – не хватает трудолюбия и талантов, чтобы самостоятельно производить ткани и другие изделия». А российский дипломат А.Н. Шпейер докладывал в 1897 году в Санкт-Петербург: «То безобразное состояние, в котором находится в настоящее время Корея, высшие классы коей, не исключая короля, возводят взятки на степень необходимого, если не единственного, фактора внутренней политики, тот поголовный обман и та беспросветная ложь, которые царят ныне во всех слоях корейского общества, приводят меня к тому грустному убеждению, что никакие старания наши не смогут поставить нашу несчастную соседку на ту нравственную высоту, ниже которой самостоятельное существование государства немыслимо и не может быть допущено его соседями».
Американский советник в Корее Аллен писал примерно в то же время соотечественнику-бизнесмену: «Хотя я и не верю в пытки… но полностью осознаю, что если их отменить, то местное население перестанет уважать власти. Я, безусловно, выступаю за порку корейцев, которые ее понимают, а отсутствие оной не поймут… Нельзя вести себя с корейцами
