хватит! Благодаря тебе мы смогли выжить тогда, или ты забыл? Мы сидим здесь, живы-здоровы, ну, почти… – тактично уточнила я. – Это большое счастье!
– Да, да. – он опустил голову. – Что-то я неважно себя чувствую, пойдём обратно?
– Уже? Ладно, конечно, пойдем. – я чувствовала себя виноватой перед ним, но также понимала, что ни в коем случае нельзя устраивать при нём истерику, поэтому, как могла, старалась переменить тему: сначала говорила о сегодняшнем экзамене, потом о предстоящих выходных и нашем с Ирмой побеге.
Он остановился возле старого вяза, притянул меня к себе, крепко обнял и затрясся от вырывающихся всхлипываний. Я инстинктивно начала отталкивать его грудь руками.
– Нет, нет, пожалуйста… я знаю, что ты сильнее меня, но, умоляю, не отталкивай! Диана, я люблю тебя, мне так больно оттого, что ты не моя… – он делал паузы между словами. – Прости, у меня нет больше сил молчать об этом… Я так долго не решался… Ты – всё, что у меня есть, но и тебя у меня нет…
– Тише, тише, успокойся, всё будет хорошо. Тебе ещё встретится девушка, которую ты полюбишь по-настоящему. Это всего лишь первая любовь, она почти у всех тяжёлая.
Он сжал меня ещё сильнее, костыли упали на каменные плиты. Мне стало тошно, от его тела разило потом.
– Не надо мне другую! – Захар часто и прерывисто задышал, от перевозбуждения у него встал пенис, и он стыдливо отстранился от меня, а затем начал гнуться к земле, цепляясь за меня руками. – Диана… пожалуйста, будь моей, хоть раз…
– Я беременна, Захар. – с нотками возмущения сказала я. – И была беременна, когда мы оказались в доме Филина. У меня уже есть муж. Я никогда не буду с тобой.
Он лёг на плиты и свернулся калачиком, одной рукой закрывая лицо, а другой – стукая себя по бедру. Я назвала себя его другом, но теперь мне захотелось уйти. Даже будь я не замужем и условно свободна, между ним и Диланом я, не колеблясь, выбрала бы Дилана. Да. Такая неприятная правда крутилась в моих мыслях. Обижать Захара мне не хотелось, но ему бы и близко не хватило сил и терпения обуздать меня. Пока он рыдал и стонал, я просто стояла, подбирая остужающие и одновременно подбадривающие слова, но ничего дельного так и не пришло на ум.
Я присела на корточки, погладила его по голове и сказала:
– Нам пора.
Он был не в себе. Совсем расклеился. Я помогла ему подняться, подала костыли, и мы молча побрели в отделение. Медсестра, у которой я всё время спрашивала о состоянии здоровья Захара, заметила его опухшее лицо и нахмурилась, однако ничего не сказала.
В палату Захар вошёл уже немного успокоившимся, но всё ещё шмыгал носом. Рядом с открытыми окнами стояли работающие вентиляторы. Пациенты, как на подбор, лежали в постелях с закинутыми за голову раками, кто-то дремал.
– Теперь ты больше не захочешь приходить, я знаю. – буркнул себе под нос Захар.
– Я скажу тебе одну вещь. – я села рядом, сложила руки домиком возле его уха, чтобы любопытные соседи не подслушивали, и начала говорить шёпотом. –
