как ты можешь обвинять Ирму в предательстве? – недоумевала я.
– Пусть она тебе расскажет.
Я перевела взгляд на неё. Она тяжело вздохнула, бегая глазами по сторонам, помолчала несколько секунд, подбирая слова, затем ответила.
– Мой муж был дво… двойным агентом, его убили свои.
– Ты знала об этом? – не веря своим ушам, спросила я.
– Да. Но я не предатель! И мой муж был не предатель! Я всегда была против этого, я хочу убить Филина так же, как и ты! Чтобы ни мой, ни твой сын не знали, кто он…
– Не меняй тему. Где доказательства, что ты не крыса Филина? – снова вмешался Дилан.
– Будут. И тогда ты попросишь прощения у меня.
– Обязательно. – огрызнулся он.
Непринуждённо поболтать не получилось. До конца дороги мы молчали, Дилан включил радио.
Когда мы подъехали к моему бывшему дому, на крыльце уже стояла мама.
Все поздоровались, Дилан зашел на чай; пока все сидели за столом, он бросал острые взгляды на Ирму, а она старалась не обращать на них внимания.
– Я слышала, ты приехал на зачистку деревни в Верхнем Волчке? – обратилась мама к Дилану.
– Да. Потом будем отстраивать дома заново.
– Обрыв взорвут?
– Этот вопрос ещё не решён.
– А зачем… – мама осеклась и переформулировала вопрос. – Диана и Ирма поедут с тобой?
– Нет. У них свои дела здесь, у меня – свои.
– Ясно…
Дилан выпил свой чай и уехал.
– Значит, о твоей беременности я узнаю́ самой последней… – сказала мне мама.
– Отношения у нас с тобой не то чтобы доверительные…
– Я была и остаюсь твоей матерью! – она пустила слезу. – Простите, Ирма…
– Надо было вспомнить об этом, когда ты предала меня! Папа бы ни за что так не поступил!
– Диана, – вмешалась Ирма, – весь клан готов был тебя нейтрализовать, когда они узнали, что у тебя гиперген и что ты отказываешься принимать транквилизатор. Это угроза для всех. Любая мать поступила бы так же…
Я уставилась на них обеих, растерянно ухмыльнулась и вышла прочь. Никто не стал мне мешать. Уйти я могла только в одно место: к папе.
– Привет, папа… Столько новостей…
Здесь я могла, не таясь, выплеснуть все накопившиеся переживания и эмоции, рассказать тайны и планы. Мне слышались папины ответы. На этот раз он сказал, что мне стоит попросить у мамы прощения. Я долго спорила с ним, но он хотел от меня только этого. Мы говорили долго; встала я, когда его голос в моей голове совсем затих. Мне показалось, что папа очень скучает по маме.
«Неужели душа папы где-то живёт? Не могут же все эти его мысли быть просто придуманными мной?» – я верила, что папа наблюдает за всеми нами, я хотела чувствовать, что он меня любит.
Когда я вернулась в дом, на кухне сидела одна мама, чистила клубнику
