самолет. Вашингтон использовал эту трагедию для того, чтобы окончательно и бесповоротно заклеймить СССР как «варварское» государство. В Москве же всерьез считали, что самолет был направлен к Сахалину американской разведкой. Советские лидеры, в свою очередь, возмущались «цинизмом и варварством» истеблишмента США[110]. Одновременно разгорался спор из-за ракет СС-20 и встречного решения НАТО о размещении в Европе новых американских ракет средней дальности. Обе стороны верили в правоту и логичность собственных действий и находили злой умысел, стремление достичь превосходства в поступках оппонентов.
В целом дело выглядело так, что холодная война разгорается с новой силой и над миром возникла реальная угроза непоправимой катастрофы. Р. Рейган, правда, в этот же период неоднократно давал знать по дипломатическим каналам о своей заинтересованности в установлении какой-то формы диалога с Москвой, но Андропов воспринимал зондаж как проявление лицемерия, желание запутать, сбить с толку руководство СССР.
Как бы там ни было, но холодная война фактически продолжала бушевать на протяжении первой половины 1980-х годов. Наверное, реалии современного мира и прежде всего угроза губительного термоядерного конфликта рано или поздно вновь заставили бы Москву и Вашингтон вернуться к «разрядке» на принципах, заложенных в 1970-е годы.
Но судьба распорядилась по-иному. В Советском Союзе в 1985 году к власти пришло поколение более молодых руководителей во главе с М. Горбачевым, которое почти сразу приступило к реформам. Горбачев занялся демонтажем сталинско-брежневской системы, и реформирование линии Москвы на международной арене стало его составной частью. На первых порах в штабе партии перемены во внешнеполитической среде принимали. На Старой площади без сердечных приступов встретили исчезновение с капитанского мостика МИД СССР Громыко, в частности, еще и потому, что он поглядывал на международников ЦК свысока. По коридорам гуляли забавные истории о министре. В ходе острой дискуссии с высокопоставленным представителем Вашингтона Громыко вскочил, подошел к окну, раздвинул штору и воскликнул: «Точно так же, как солнце на небе сегодня поднимается в зенит, коммунизм неизбежно сменит капитализм».
Лишь самые дубиноголовые партийцы находили афоризм удачным. Но и они смеялись байке о том, как Громыко записывал телефонный номер коллеги из США. Тот произнес семь цифр. Советский министр удивленно отреагировал: «У американцев такие длинные номера?! В СССР они четырехзначные!».
Андрей Андреевич всю свою сознательную жизнь пользовался лишь «вертушкой», в которой номера действительно состояли из четырех цифр. Очевидцы рассказывали, как Горбачев и Громыко улетали из Польши. Михаил Сергеевич пожурил спутника: «Пока ты дойдешь до трапа самолета, я успею слетать в Москву и вернуться сюда».
При всем, однако, специфическом отношении к престарелому министру на Старой площади никак не могли одобрить его замену на Шеварднадзе. Горбачева начинает
См.:
