вещах – Иде было все равно.
Варе пришлось опознавать Иду и отвечать на вопросы полицейских. По репликам полицейских она поняла, что Ида, по всей вероятности, умерла от большой дозы героина, которую ввела себе в вену сама. Следов насилия и присутствия чужих людей в квартире не обнаружили. А вот шприц со следами наркотика и отпечатками Идиных пальцев лежал на столе, рядом с прощальной запиской, напечатанной на компьютере. Всего несколько безличных, ничего не объясняющих слов: «Прошу никого не винить… не хочу жить… прощайте…»
На следующий день Варя сидела перед следователем Седовым – полным лысоватым мужчиной лет тридцати пяти и старалась убедить его, что Ида никак не могла покончить с собой.
Флегматичный следователь Седов все Варины доводы в грош не ставил и не скрывал этого. Иду он называл «потерпевшей Зайцевой», а к Варе пренебрежительно обращался «вы, девушка».
– Вы, девушка, тут домыслы мне не стройте. Факты, факты излагайте.
Кроме Вари и следователя Седова в кабинете присутствовал еще один человек. Худой, коротко стриженный, длинноносый и длинноногий. Варе его не представили, и про себя она назвала его Носоногом.
Носоног, согнувшись в три погибели, сидел в низком кресле позади Вари. Сидел неподвижно и молча, но Варя чувствовала, что он тоже участвует в допросе. Время от времени Седов уводил глаза за Варино плечо, и между ним и длинноносым типом в кресле протягивалась невидимая нить взгляда. Пару раз Варя оглядывалась и каждый раз наталкивалась на внимательный, чуть насмешливый взгляд незнакомца.
«Излагая факты», Варя мучительно колебалась, рассказывать ли следователю о разговоре, который она слышала неделю назад на козырьке институтского подъезда. Но так и не решилась. Уж очень недоброжелательным тоном разговаривал с ней Седов. Да и как объяснить ему свое пребывание там? Глупо ведь, да и он не поверит. Он и так, похоже, не верит ни одному ее слову.
Чувствовала она себя скверно, обессилев от слез, недосыпа и душевных мук. Ида погибла, и Варя чувствовала себя виноватой в ее смерти. Она ведь догадывалась, что Ида в опасности, но так и не смогла вмешаться и как-то помочь. То, что они с Идой были в ссоре, не имело никакого значения. Все равно нужно было что-то сделать. А теперь уже ничего не изменишь, и эта вина останется с нею на всю жизнь. И эти двое, следователь и безымянный незнакомец, как будто знали о Вариной вине и обращались с ней пренебрежительно и насмешливо.
– Как давно Зайцева употребляла наркотики? – Следователь Седов уперся в Варю сонным, неприязненным взглядом.
– Нет, нет, она никогда никаких наркотиков не употребляла, – заторопилась Варя. – Ведь у нее и следов никаких нет на руках, вы же видели, наверное.
– Наркотики можно вводить не только в локтевую вену, – назидательно заметил Седов. – Значит, вам неизвестно, употребляла ли Зайцева наркотики? Может быть, она курила травку, глотала таблетки, нюхала кокаин?
– Я на сто процентов уверена, что Ида никогда ничего такого не употребляла, – упрямо повторила Варя. – Она всегда о
