сотня за «Газовую атаку». А на первом этаже дома заперты еще две диорамы, посвященные Великой войне. А еще были куклы. Куклы работы самого Мейсона, про которые она слышала. Да, они не продавались, но неплохо было бы хоть взглянуть на них и убедить Эдит устроить выставку – если, конечно, искусство ее дяди в их изготовлении могло хоть приблизительно сравниться с тем, что он проделывал с крысами.
Кэтрин вновь задалась вопросом: а почему, собственно, она здесь – словно произошла какая-то ошибка, и ее приняли за кого-то другого, и пока не поздно, ей нужно признаться, что она самозванка. Ее трясло, она не ощущала собственного веса то ли от возбуждения, то ли от нервной встряски, непонятно. Одежда липла к телу – такая жалкая, такая дешевая. Все в ней было здесь неуместным. Она была здесь не в своей стихии. Она не из шустрых девиц, не умеет цепляться за возможности… Кэтрин прикусила губу и прекратила самобичевание.
– Мисс Мейсон? – внезапно решилась спросить она, когда катила кресло по темному коридору к красноватому отсвету далекого холла. – А ребенок – это кто?
Эдит некоторое время молчала, будто не расслышала.
– Ребенок?
– Да. Возле окна. Я кого-то видела, прежде чем войти в дом.
– Что? – огромная напудренная голова повернулась. – Никакого ребенка нет, – добавила Эдит, словно Кэтрин сказала что-то донельзя глупое человеку пожилому и раздражительному, что, собственно, вполне могло быть именно так. Особенно если у окна была Эдит. «Но это же невозможно».
– Кажется, этот кто-то карабкался…
– Карабкался? Да о чем вы? Здесь только я. И Мод. И, как вы можете убедиться… – она разжала хрупкие, обтянутые перчатками ладони, словно указывая на кресло-каталку.
– А в комнате…
– О чем вы говорите? В какой комнате?
Они добрались до холла.
– В комнате со «Славой». Там был шум. Звук. И я подумала…
– Птица? У нас птицы во всех дымоходах. Никак их выгнать не можем. – Эдит подняла свой маленький колокольчик и принялась им слабенько трясти.
Кэтрин наклонилась, желая помочь ей.
– Оставьте!
Где-то в глубине Красного Дома открылась дверь, и Кэтрин узнала шарканье старых, усталых ног Мод.
После того как Мод пристроила Эдит с ее креслом в лифт, что сопровождалось множеством замечаний и указаний, совершенно излишних, по мнению Кэтрин, и когда Эдит и ее кресло начали неспешный, но шумный подъем, хозяйка в последний раз взглянула на Кэтрин маленькими глазками в обводах красных век.
– Напомню вам, чтобы вы ни словом не обмолвились о том, что видели внутри этого дома. Это частная собственность, вещи пока еще принадлежат нам. Посетители нам не нужны.
Кэтрин не терпелось добраться домой и рассказать все Майку.
– Конечно. Визит сугубо конфиденциален.
Эдит продолжала смотреть на нее с неприятной напряженностью. Кэтрин перевела взгляд на Мод, но та смотрела сквозь гостью – взор
