когда уехали на Восток. Обратно они так и не вернулись, так что растила его я.
– Карр Робертсон… Печально слышать о Маргарет. Сколько мальчику лет?
– Мальчиком его уже не назовешь. Ему двадцать восемь.
– Женат?
– Был. Она умерла два года назад.
– Какое несчастье. Кажется, я все время задаю не те вопросы.
– В жизни всякое бывает.
Кэтрин наклонилась, чтобы поставить свою чашку.
– Не переживай. Никто из нас по-настоящему не знал Марджори. Меллингом она не интересовалась. Думаю, Риетта видела ее в лучшем случае дюжину раз. А что касается Карра, то можно сказать, что его есть кому утешить. Девушка, которую он привез погостить, – ослепительная блондинка.
– Это низко, Кэтрин! – рассердилась Риетта.
Все тот же решительный голос, все тот же открытый гнев. Афина Паллада, презрительно обращающаяся к смертной. Красивое создание, с которым, вероятно, не очень комфортно жить. Он стал расспрашивать о жителях деревни. Минут через двадцать она поднялась уходить, и он сказал:
– Я пройдусь с тобой.
– В этом нет необходимости, Джеймс.
– Приятные вещи не всегда необходимы. Если позволишь, Кэтрин, я еще вернусь, так что не прощаюсь.
На улице было темно: луны не было, но небо было безоблачное, звезды лишь слегка заволокла дымка, которая рассеется, едва сентябрьское солнце снова взойдет. В теплом влажном воздухе витал легкий запах дыма и опавших листьев. Когда они прошли примерно треть короткой дороги до дома Риетты, Джеймс сказал:
– Я хотел поговорить с тобой, Риетта. Я не знаю, какие договоренности были у мамы с Кэтрин касательно Гейт-Хауса. Ты не можешь мне помочь?
Она замедлила шаг и пошла с ним в ногу.
– Не думаю, что смогу. Почему ты не спросишь у нее?
Кажется, его позабавил этот вопрос.
– Ты и правда думаешь, что это лучший способ выяснить? Я думал о чем-то более беспристрастном.
– Тогда тебе лучше спросить у мистера Холдернесса.
– Это я и собираюсь сделать. Но мне кажется, что ему не очень много об этом известно. Ты ведь знаешь, какой была мама. Она всегда все делала по-своему, была весьма деспотична, этакая grande dame[2].
Он коротко рассмеялся.
– Ей могло и не прийти в голову упомянуть о частной сделке между ней и Кэтрин. Я хотел бы знать, упоминала ли она об этом когда-нибудь в разговоре с тобой. Давай повернем и пойдем назад? Так она говорила об этом?
– Да, когда Кэтрин вернулась сюда после смерти мужа, она сказала: «Тетя Милдред сдаст мне Гейт-Хаус за символическую арендную плату». А когда я в следующий раз увидела твою мать, она сказала мне: «Я отдаю Кэтрин Гейт-Хаус. Похоже, Эдвард Уэлби оставил ее с мизерным годовым доходом».
– И ни слова об арендной плате?
– Нет.
– А про мебель?
– Да,
Важная особа
