не можешь отказаться от этой девушки, сынок. Она приняла ислам, чтобы выйти за тебя, хотя была воспитана в индуистской вере.
– Как же я буду править страной, жители которой поклоняются не единому богу, как мы, а целому пантеону богов?
Аль-Шукрейн с досадой отмахнулся.
– Моголы не задавались подобным вопросом, когда покоряли Индию, а ты как-никак наполовину Могол. Пока твоя жена не умрёт, будешь править Голкондой дистанционно.
– Я даже не разглядел её лица, – сдаваясь, посетовал Сарнияр. – В молельне царил полумрак.
– Княжна Лейла не так хороша, как её приданое, но в ней нет ничего отталкивающего, – заверил его отец.
– Она такая тощая. Я боюсь переломать ей кости, когда оседлаю эту доходягу в постели.
– Ну, сынок, – озорно улыбнулся царь, – позволь ей стать наездницей или избери другой способ, чтобы не причинить ей ущерба.
Сарнияр замолчал, исчерпав весь запас красноречия.
– Я хочу познакомиться поближе с моей женой, – произнёс он после продолжительной паузы.
Аль-Шукрейн вздохнул с неимоверным облегчением.
– Конечно, сынок. Я распоряжусь, чтобы тебя проводили к ней.
Он кликнул слуг, и когда те явились на его зов, ободряюще подтолкнул сына к двери.
– Ступай, дитя моё, и будь на высоте, не урони нашу фамильную честь.
Cарнияр раскраснелся от его слов, но покорно двинулся вслед за слугами, освещавшими ему дорогу смолистыми факелами. Они долго блуждали по извилистым коридорам, пока не остановились у двери, украшенной свадебным венком. Прежде, чем открыть дверь, царевич прижался ухом к створке и услышал тоненький девичий голосок, звуки которого пробудили в нём нечто похожее на сострадание.
– Не такой я представляла свою свадьбу, Гюль. Венчание тайком, в потёмках, как будто мы совершали что-то недостойное. А мой жених, похоже, узнал о свадьбе в самый последний момент, когда всё уже закончилось.
– Может, здесь так заведено, – ответил низкий гортанный голос. – Не печальтесь из-за этого, госпожа, главное, что жених пришёлся вам по сердцу.
– Он такой большой и сильный. Я трепещу перед ним, Гюльфем.
– Неужели он не вызывает у вас ничего, кроме страха?
– О нет! Я трепещу не от страха.
– А от чего же тогда?
– От мысли, что его сильные мускулистые руки обовьют мой стан. Как ты думаешь, он скоро придёт?
– Думаю, скоро. Как только его отец прочистит ему мозги, он сразу же явится, уверяю вас.
Сарнияр с треском распахнул дверь. Обе женщины вскрикнули от испуга.
На смятой постели, полускрытой складками потёртых временем атласных драпировок, затканных поблёкшими золотыми узорами, сидела худенькая, почти бесплотная девушка, которую он видел в мечети. Она показалась ему такой невзрачной, что его взгляд не задержался на ней и машинально переместился на служанку,
