ваше кольцо мне слишком велико, ваше высочество.
– Отнеси его в царскую кузницу, там это быстро исправят.
– Не стоит, – возразила Ферида, – я буду носить ваш подарок на шее, как кулон. Так к сердцу ближе.
Она призывно улыбнулась ему, однако царевич, полностью поглощённый мыслями о Гюльфем, если и заметил её смелые заигрывания, то не подал виду.
– Прекрасно, – сказал он. – А теперь беги, зови сюда Гюльфем.
– Я мигом, – ответила уязвлённая его безразличием Ферида и без всякой охоты поплелась в комнату товарки.
Хотя она не слишком спешила исполнить его просьбу, ему не пришлось долго ждать. Не прошло и минуты, как та же дверь снова отворилась и в коридор выглянула Гюльфем. На лице её отразилось лёгкое недоумение, когда она увидела, что снаружи никого нет. Она застыла на пороге, раздумывая, потом всё-таки вышла в коридор и сделала несколько шагов по направлению к колонне, за которой прятался царевич.
– Где же вы, господин медник, отзовитесь, – негромко позвала Гюльфем.
Сарнияр решил больше не прятаться и вышел из-за колонны.
– Это не медник, душенька.
Она попыталась убежать, но он быстро догнал её, подхватил на руки и куда-то понёс.
– Вы с ума сошли, – испуганно вскрикнула Гюльфем, вырываясь из его объятий. – Куда вы меня тащите?
– В одну укромную нишу, – ответил он. – Или ты предпочитаешь мои покои?
– О нет, – ещё больше испугалась она, – я предпочитаю нишу.
Усмехнувшись в ответ, Сарнияр втащил её в небольшое углубление в толще стены и задёрнул за собой непроницаемый занавес. Это укромное местечко предназначалось для женщин, желающих переговорить келейно с кем-нибудь из мужской челяди дворца. При таких беседах мужчину и женщину, само собой разумеется, должен был разделять занавес.
– Здесь довольно тесно, – заметила Гюльфем.
– Вот и хорошо, – шепнул царевич, – будем стоять лицом к лицу как любовники.
– Или враги, – возразила она.
– Не обольщайся. Враждовать мы не будем. Напротив, мы сейчас уладим всё, что мешает нам сблизиться. Прежде всего, ответь мне, пожалуйста, в какой момент ты пришла в сознание. Говори правду, крошка, потому что лгать бессмысленно. Я уже знаю, что к княжне ты вернулась на своих ногах. Ну, так что же?
– Я очнулась, когда Хаджи-хаким сунул мне под нос пузырёк с резко пахнущей жидкостью, который прятал в рукаве.
– Понятно, – помрачнел Сарнияр. – А потом он подал тебе знак, чтобы ты продолжала притворяться бесчувственной?
– Да, – прошептала Гюльфем.
– Значит, ты слышала всё, о чём мы говорили с ним? Проклятье! Теперь я понимаю, зачем он завёл этот неуместный разговор о моих садистских наклонностях. Он хотел внушить тебе отвращение ко мне. Гюль, умоляю тебя, не доверяй этим россказням. У нас с тобой всё будет по-другому, потому что я люблю тебя.
Гюльфем недоверчиво покачала головой.
– С каких это пор, ваше высочество?
