Пускай меня съедят или раздерут, но я больше не могу идти. Где же твой друг?!
– Там! – Указал рукой Семёныч на близлежащие деревья, за которыми перед людьми открылся необычайно прекрасный вид.
Залитая бледным светом бесконечная водная гладь. Будто зеркало отражало все звезды и огромную луну. Куда ни кинь глазом, повсюду простиралась эта недвижимая на вид вязкая как смола вода. Подойдя поближе, герой смог разглядеть небольшой деревянный домик, одиноко стоявший вдали от берега прямо посреди воды. И хотя вокруг царила глухая ночь, в маленьком окошке одиноко догорал огонёк свечи.
Глаза героя рисовали в его мозгу картину растянутых на кольях сетей и небольшой пришвартованной лодки, как он видел когда-то в книге "Старик и море". Но это была всего лишь его фантазия. От самого берега к домику вели пара ветхих досок, прибитых к деревянным сваям и жутко поскрипывающих при каждом шаге. Тащась хвостом за отчимом по этому хрупкому трапу, Давид невольно отметил про себя, что они зашли достаточно далеко, и если сейчас оступиться, то немудрено будет утонуть.
Ветхая хибара казалась крайне ненадёжной. Находясь в здравом уме, герою никогда бы в жизни не пришла идея обосноваться в тридцати метрах от надёжного берега. Но, по всей видимости, местного аборигена всё устраивало. Громовы преодолели хлипкий мостик без происшествий и, приближаясь к входной двери, Семёныч предупредил пасынка:
– Здесь живёт мой старый знакомый, он несколько странный, но ты не обращай на это внимания. Вообще-то он мужик хороший, всегда готов помочь.
Поднявшись по деревянным ступеням на небольшое крыльцо, Семёныч громко и напористо постучал в дверь. За Громовыми с любопытством наблюдали Мариам и Сабир, которых Семёныч по известной только ему причине оставил на берегу. Некое чувство опасности будто хлыстом ударило в голову Давида. Действуя на уровне инстинкта, не отдавая себе отчёта в том, что он делает, схватил отчима за рукав и отдёрнул прочь от двери. Сразу же за этим последовали два выстрела один за одним. Если бы отчим остался стоять на прежнем месте, он сейчас был бы похож на дуршлаг, ведь неизвестный стрелял дробью. Растерявшись от такого поворота событий, Семёныч заорал дурным голосом:
– Ты чего, Толян?! Рехнулся?! Совсем мозги пропил?! Это я, Санёк Громов! Открывай, пока я твой сарай к чёртовой бабушке не разнёс!
За дверью послышались шаркающие шаги, а следом и сиплый мужской голос:
– Саня, ты?
– Нет, мать твою за ногу, Папа Римский!
Входная дверь отворилась, и на пороге показался низенький дед. На вид ему было не меньше восьмидесяти. Лысая морщинистая голова блестела в лучах луны, будто отполированный металлический шар. Седая борода доходила до груди, такие же седые косматые брови нависали над уставшими старческими глазами. У него был большой с горбинкой нос, закрывавший почти поллица и дряблые мешки под глазами. Только увидев Семёныча, дед опустил длинный ствол ружья.
– Ты чего решил здесь сафари устроить? Охотник чёртов. Ты ж нас чуть не убил! – Произнёс
