полицейский. – Твои родители умерли.
8
Робин
17 июня 1976 года
Брикстон, Йоханнесбург, Южная Африка
Кэт!
Когда нас заталкивали в заднюю дверь полицейского фургона, я наконец подумала о сестре. Я про нее не забыла, просто из-за всего произошедшего она у меня в голове оказалась не на первом месте.
– Мэйбл, – зашептала я, – а как же Кэт?
Мэйбл моргнула, но ничего не ответила, глаза у нее были открыты, но она была похожа на лунатика.
– Кэт спала в кровати мамы и папы. Нам надо вернуться и…
– Нет. – Голос был как пустыня, невыразительный и глухой.
– Но надо сказать им…
– Нет, – повторила Мэйбл, на этот раз настойчивее.
– Но…
– Я сказала – нет!
Я впервые увидела, как Мэйбл теряет терпение. За те шесть лет, что она работала на нас, я иногда видела ее раздраженной, выбитой из колеи и нетерпеливой, но разозленной по-настоящему – никогда.
– Ты не должна говорить о ней этим людям. Слышишь? – Мэйбл яростно сверкнула на меня глазами. В выражении ее лица было что-то такое дикое, что я не решилась испытывать судьбу и просто кивнула. – Ты не должна говорить о ней! – повторила она, и я снова кивнула. Если Мэйбл считает, что Кэт безопаснее дома, то пусть моя сестра остается дома.
Твои родители умерли. Слова полицейского воткнулись в мое сознание, как крошечное лезвие.
Это не может быть правдой, просто не может – и все. Он наверняка что-то перепутал или наврал, в отчаянии думала я.
О смерти я знала только одно: это некая мистическая сила, которая забирает птенцов и хомячков, а еще людей вроде моей Умы. Смерть – это то, что случается с больными, слабыми или старыми, а мои родители не были ни первым, ни вторым, ни третьим; они были молодыми, сильными и здоровыми.
Они, наверное, все еще на своей вечеринке. Произошла путаница, только и всего.
Мой отец был шутником, готовым на многое, лишь бы посмеяться, хотя люди не всегда понимали, что он дурачится. Мать часто говорила, что не каждый поймет его извращенное чувство юмора; вот и полицейские не сказать чтобы веселились от души. Они просто не поняли, какую шутку отколол мой отец.
Конечно, они не умерли. Конечно, нет.
Столь дикие вещи даже думать было предательством. Я, тряхнув головой, прогнала дурные мысли и оглядела фургон. Вдоль бортов тянулись лавки; я села на одну, Мэйбл – напротив. Металл сиденья холодил мои обтянутые пижамными штанами ляжки. Металлическая решетка, похожая на braai[27], закрывала стекло боковых окон и задней двери.
Между нашими сиденьями и кабиной водителя стояла клетка; когда я чуть задела ее, внутри что-то заворочалось. Это оказалась немецкая овчарка, собака внезапно вскочила, и я оживилась. Я любила собак, но мне не разрешали завести свою собственную. Желая погладить собаку, я протянула руку.
– Нет. –
Решетка для гриля или барбекю (
