вызволить из скорлупы все мысли, и Роден сперва оживил Уголино, который на самом последнем круге ада вечно вгрызается от голода в тела собственных сыновей, а также Франческу и Паоло, виновных в прелюбодеянии. Сначала Роден хотел усадить на камень перед любовниками Данте, но потом отказался от столь явной отсылки к тексту, ведь он создавал не подробные иллюстрации к произведению.
В итоге для статуи Роден выбрал неизвестного человека. Наверху «Врат» устроилась фигура, что «поджимает ноги и подпирает кулаком подбородок». Она не совершает подвиг, а просто размышляет. «Обильными всходами неспешно прорастает мысль в его уме. Он уже не мечтатель, а создатель», – говорил Роден.
Скульптор начал работать с туловища, а не с ног, как это принято. Сначала он сделал эскиз: вылепил из глины изогнутый позвоночник, чтобы найти мышечные пропорции. Правое плечо опущено к приподнятому бедру, в точности как у «Бельведерского торса» Аполлония, – этот изумительный мраморный этюд художники повторяют с эпохи Возрождения. С каждым последующим повторением статуя обрастала деталями и в конце концов выросла до шестидесяти сантиметров. В последующие годы подмастерья скульптора, работавшие с бронзой и гипсом, увеличили ее размер втрое – до двух метров.
Изначально статуя называлась «Поэт», вероятно, в честь Данте или Бодлера (ранние наброски скульптуры появились на полях поэмы «Цветы зла», которая рассказывала историю одного писателя: сидя на камне, он предавался размышлениям, а нагая женщина в одних лишь драгоценностях отвлекала его своими прелестями). Возможно, что Роден подразумевал древнегреческое слово poïesis, которое превращает поэта из простого создателя стихов в некоего волшебника, философа, скульптора или творца иного рода.
Впоследствии Роден назвал статую «Мыслитель» и отчасти отразил в ней собственные поиски того, что значит быть художником. Он видел в художнике просто рабочего и своей статуей выразил почтение той борьбе, что происходит в нем. «Мыслитель» настолько погружен в свои размышления, что это отражается на всей его фигуре – между бровей залегла глубокая складка, голова склонилась. Плечи согнулись, как у Атласа, но давит на них не тяжесть всего мира, а его собственной головы. Кулак подпирает подбородок, рот молчит, а взгляд, уткнувшись в землю, не видит страданий вокруг. Как правило, скульптуры восхваляли военных героев и аристократов, Роден же создал памятник простому человеку. Поза «Мыслителя» – это поза мольбы современных художников.
Пару лет спустя фотограф Эдвард Стейхен сделал снимок (теперь он висит в Метрополитен-музее), который укрепил мифическое убеждение, будто скульптура есть автопортрет Родена. На этом снимке Роден стоит возле своего «Мыслителя» и таким же жестом попирает кулаком подбородок. Темная экспозиция фотографии стирает границы между человеком живым и неживым, превращает художника и его творение в личность и ее альтер эго. Тела обоих от шеи до пят укутывают тени, и кажется, будто тела эти лишь подпирают
