знал – этого и не требуется. Пусть французы еще не полюбили его всем сердцем, но в Англии его буквально боготворили. В тот год, когда публике впервые представили «Памятник Бальзаку», англичане уже владели десятью бронзовыми копиями «Человека со сломанным носом», тогда как во Франции была лишь одна. А на следующий год Уильям Ротенштейн, покровитель искусств и в будущем главный апологет скульптора в Англии, устроил в своей новой лондонской галерее выставку эротических рисунков Родена. Ротенштейн считал эти работы одновременно классическими и пророческими и видел будущее скульптуры в таком свете, которого Роден не смел еще коснуться.
Кроме того, в то время англичане высоко ценили бюстовые скульптуры. «Автомобили и лошади – недолговечны и быстро приходят в негодность, бюсты же пережили Рим, – убеждал леди Нэнси Канард поторопиться с заказом, пока Роден окончательно не постарел, ирландский драматург Джордж Мур. – Когда рука Родена потеряет твердость, а взор утратит былую ясность – скульптура как таковая умрет», – говорил он.
Молодые английские художники отправлялись в Париж, чтобы брать уроки у мэтра. Альфонс Легро, старый приятель Родена и товарищ по Малой школе, теперь преподавал в Школа изящных искусств Феликса Слейда (Лондон) и устраивал студентам, отправляющимся в Париж, частные уроки у скульптора. Среди них был и Пен Браунинг, сын английского поэта Роберта Браунинга. Под руководством Родена юноша вылепил небольшую статую Аполлона с нимфой. Увидев, что получилось, поэт пришел в такой восторг, что немедленно в благодарность пригласил Родена на обед. «Подобно Рембрандту он оживляет страдания и видит красоту и поэзию даже в сгорбленных старостью спинах», – так он описал творчество скульптора.
Роден, который в детстве мечтал стать оратором, оказался от природы хорошим учителем. Еще в Бове он иногда произносил речи в пустых классах пансиона. Однажды за этим занятием его поймали другие ученики – на перемене между занятиями он сидел за учительским столом и эмоционально рассказывал что-то пустому классу. Мальчишки наблюдали в дверях и сдавленно хихикали, и Роден, наконец, испуганно очнулся. Теперь, когда к нему стекались ученики со всего мира, он задумался о создании собственной школы.
Осенью 1899 года вместе с двумя бывшими подмастерьями Антуаном Бурделем и Жюлем Дебо он открыл Институт искусств Родена на бульваре Монпарнас. Едва начался набор, в школу записалось тридцать человек – в классе не осталось свободных мест. «Стоило его увидеть, стоило поговорить с ним, и хотелось немедленно браться за работу», – говорил один из учеников Родена.
Вскоре в немецком журнале «Кунст унд Кюнстлер» появилось предположение, что Высшая школа в будущем рискует уступить Институту искусств Родена. Эту новость скульптор встретил с большой радостью. Он так и не забыл, что академическое учебное заведение в свое время отвергло его, – что же, теперь пришло его время отвращать юных художников от закостеневших традиций.
Однако
