в две проходные комнаты в коммуналке, гастролирующий хор из 30 человек, и всех, как смогли, и накормили, и спать уложили, хоть и сами тогда еле сводили концы с концами.
Мила закончила вечернюю школу, поступила в университет на исторический факультет и устроилась работать в лабораторию на Арбате, где и познакомилась с Валей. Он с первого взгляда влюбился в скромную тоненькую девушку с кудряшками на висках и с большими круглыми глазами. И, собственно, с его лёгкой руки она из Люси, как её звали дома, навсегда превратилась в Милочку. Вскоре вспомнили энергичную пионервожатую и пригласили инструктором в Куйбышевский райком комсомола. В то время дополнительными «пайками» они не снабжались, а вот вкалывать нужно было с утра до ночи. Так Советская власть приняла её в свою семью и помогла стать личностью, о которой вспоминали уже и после разрушения Страны.
Валины друзья, московская интеллигенция, часто уговаривали его отказаться от Милы:
– Зачем тебе это комсомолочка сдалась? Тебе, сыну священника!
– Да ведь она дворянских кровей, между прочим!
– Это сразу видно, и тем хуже для неё! – отвечали они и даже пытались сосватать его с другой, девушка оказалась чужой среди своих, но своей среди чужих. Впрочем, все их усилья были бесполезны: Валя не мог оторвать от неё влюблённых глаз. И это чувство, именно чувство влюблённости, он действительно пронёс через всю жизнь. Когда Милочки не стало, он просто не смог жить. Ну, а его друзья в основном разошлись со своими «буржуазными» подружками, но пронесли через десятилетия дружбу со Зверевыми, во многом сохранившуюся именно благодаря ей.
Родители Вали с иконой в руках благословили молодых, и после свадьбы она переехала к ним. Мила с энтузиазмом влилась в новую жизнь и боролась за справедливость и честность всю свою боевую юность, да и Валин отец, несмотря на, казалось бы, личные обиды, видел растущее стремление нового общества к возрождению христианских ценностей, пусть и назывались они коммунистическими.
– Запутались они, всё вернётся на свои места. А ты, дочка, молодец, за наносным мусором главное разглядела, – говорил он невестке. Мимо него не прошёл и резкий поворот Сталина в сторону церкви, произошедший ещё до войны, в 1939 году. Вот выписка из протокола заседания Политбюро ЦК от 11.11.39 г:
ЦК постановляет:
1) Признать нецелесообразным впредь практику органов НКВД СССР в части арестов служителей русской православной церкви и преследования верующих;
2) Указание товарища Ульянова (Ленина) от 1 мая 1919 года за № 13666-2 «О борьбе с попами и религией» и все соответствующие инструкции ВЧК-ОГПУ-НКВД, касающиеся преследования служителей русской православной Церкви и православно верующих, отменить;
3) НКВД произвести ревизию осужденных и арестованных граждан по делам, связанных с богослужительской деятельностью. Освободить из под стражи и заменить наказание на несвязанное с лишением свободы осужденным по указанным мотивам,
