думает, то можно без труда догадаться, что в столь комфортном для своего мыслительного процесса положении, в скором времени оказалось не малая часть посетителей этого думного заведения.
– Ну, что скажешь? Мысли есть? – поглядывая в зал, сделав глоток из кружки, спросил Тишину Точь.
– Хм. Если бы их даже не было ни одной, то они прямо с ходу напрашиваются и, пожалуй, не дадут пройти мимо. – Усмехнулся в ответ Тишина, поглядывая на эту деятельную, занимающую своё центральное место компанию суровых парней, глядящих на мир сквозь призму своей справедливости.
– А знаешь, какая мысль напрашивается при виде этой серьёзности лиц? – Тишина повернулся к рядом с ним сидящему Ростику, и спросил его. На что Ростик, хоть и имел, что сказать по этому поводу, который вытянув свои ноги в проходе, так и напрашивался на запинание и тревожную запись в своей памяти, всё же решил, что неуверенность в пожатии плечами, будет наилучшим ответом для него.
– Эх, ты. Всё тебе, разжуй и положи в рот. – Несмотря на словесное недовольство, Тишина был вполне доволен таким ответом Ростика, позволяющим ему не отталкиваясь от чужих слов, саму развить свою тему.
– Всякая серьёзность, как и в нашем случае, сквозящая на лицах этой невесёлой компании, это всего лишь остановившаяся на одном мнении человеческая мысль, которая руководствуясь своей избранностью, зиждущейся, на как ему кажется, на более рациональным подходе к жизни, закрепощает его на одном, то есть на себе. И если в двух словах сказать, то он становится очень уж прогнозируемым, что даже в некотором роде расслабляет. – Тишина сделал паузу и, откинувшись на спинку дивана, видимо демонстрировал, как это раскрепощает. Затем немного пораскрепощался и, вновь вернувшись к столу, продолжил:
– Ну а всё это даёт широкий манёвр для действий, чем, наверное, грех не воспользоваться и, в конце концов, кто-нибудь, да и воспользуется. – Тишина вновь замолчал, внимательно посмотрев на входную дверь бара.
– Что, думаешь, этот кто-то, вот так прямо сейчас и появится в створе двери бара. – Заметив такую внимательность Тишины, не смог промолчать Точь, который всё же, не смотря на свой скептицизм, развернулся и тоже увлёкся наблюдением за входной дверью.
– Я не думаю, а уже слышу прорывающееся нетерпение серьёзных людей, чьи кулаки уже счесались об стулья под собой, а зубы, выговаривая слова, так полны скрежета, что только глухой не увидит в их глазах безумство ярости. Ну а это, как раз самое время для появления праведника, который услышав, что его призывают, изменил своё направление хода и повернул сюда. – Тишина замолчал, дав своим спутникам возможность услышать отражение его слов. Но Ростик, как бы не прислушивался, но кроме фоновой музыки, звона бокалов и сопровождающей всё это разговорных вибраций воздуха и время от времени повизгивания татуированных баб, ничего не услышал. Но Тишина, судя по его сосредоточенному виду, кажется, что-то слышит.
– Всё,
