вонище, и надо будет меня оживлять. Цветкова, дойдешь сама до крыши?
Лиля кивнула.
Борис перенес бывшего аддикта на балкон, где усадил на коробки поближе к окну. Мужчина сидел тихо, уставившись в одну точку. Удостоверившись, что с напарницей все в порядке, охотник ушел к машине, связываясь по очереди со службами и давая отбой в отделе. А Лиля… Она не могла поверить, что получилось. Девушка даже не замечала головокружения и кровь. Неужели смогла? Неужели Серебров будет теперь принимать ее всерьез?
Борис вернулся с бутылкой воды и аптечкой. Взгляд мрачнее и тяжелее обычного. Тогда-то до охотницы дошло, что напарник сдерживался не потому, что Лиля была права, а из-за крови – как-никак «ранение при исполнении». Впрочем, это не было чем-то из ряда вон выходящим – охотники частенько слишком сильно концентрировались во время исцеления, особенно молодые. Заканчивалось для всех по-разному. Кто потом страдал от головной боли, кто ходил с красными из-за лопнувших сосудов глазами, а кто-то – как Лиля.
– Не останавливается? – спокойно уточнил мужчина, вскрывая чемоданчик, но девушка уверенно схватилась за крышку.
– Я сама… Спасибо.
Борис бросил на нее укоризненный взгляд, но отступил. Облокотившись на раму остекленного балкона, охотник достал из кармана небольшой брелок с кубиком Рубика. Охотница ожидала, что в любой момент напарник начнет поучать, но мужчина не проронил ни слова, пока она останавливала кровотечение и умывалась. Просто стоял и методично собирал грани. Девушка защелкнула пластмассовый замок на чемоданчике и с опаской покосилась на Бориса. Значит ли это, что она действительно поступила верно? И он это признавал? Этой мысли хватило, чтобы у девушки открылось «второе дыхание»: глаза заблестели, на губах заиграла улыбка.
– Что это? – осторожно уточнила она, кивнув на брелок.
– Опасный артефакт, вызывающий привыкание, но восстанавливающий ненадолго энергию, чтобы я довез нас до отдела, а не до ближайшего столба, – монотонно ответил Серебров, пряча кубик в карман. Лиля осторожно продолжила:
– Знаешь, у этого парня… в голове… я подобного еще никогда не видела. Концентрированная тьма, как… деготь или смола, такая тягучая… и убрать было сложно. И я даже ощутила его голод, знаешь, я хочу про…
Напарник резко перебил ее:
– Достала блокнот и записала для отчета. Игорич с удовольствием его почитает, прежде чем оторвать нам головы.
– Но… мы же спасли аддикта. Если хочешь, то можно не говорить…
– Не говорить? Ты бредишь? Головой сильно стукнулась?
Лиля обиженно поджала губы, она совсем не это имела в виду, но Борис продолжал:
– Цветкова, ты нарушила все, что только можно, за последние пять минут. За такое лишают значка и отправляют полы драить в архиве. И Сергей Игоревич не идиот, догадается, что к чему. Но дело не в этом. Тебе просто повезло. Ты вообще представляешь, что могло бы быть? Хоть на секунду
