подтянутый, можно даже сказать спортивный. Руки-ноги – на месте. Копна вьющихся нечёсаных волос, крупные губы, чёрные глаза – тоже на месте. Кроме щетины и почти растворившегося синяка, который невесть откуда взялся, ничего диковинного. Если не считать того, что у меня лицо и так не совсем обычно – левая половина почти неподвижна. В детстве из-за этого сильно переживал, потом привык. Особенно после того, как меня перестали дразнить, а стали принимать этот лицевой паралич за свойство характера, выдержку и невозмутимость.
Бриться люблю, только не знаю, куда подевалась машинка. Мама мне в подарок прислала. Хорошая, немецкая, зверь-машина. Деваться некуда, придется одноразовым станком скрестись – щетина уже такая, что неприлично будет из дома выйти. Прежде всего, надо посмотреть, что у меня есть в холодильнике, определиться с покупками и сбегать в магазин. Распахнув дверцу, я понял, что вместо холодильника у меня – Пик Коммунизма. Чисто, холодно и абсолютно пусто. Нет ничего, кроме льда в формочке. Да что же тут творилось?
Можно подумать, что пока я спал, кто-то обчистил квартиру. Я стал поочередно распахивать дверцы шкафов кухни. Слава богу, вся техника и посуда вроде на месте. Немного понятнее стало, когда я дошёл до мусорного ведра. Упаковка от всех запасов еды была смята и плотно, с горкой, забита в ведро. Всё остальное пространство шкафчика занимали пустые бутылки водки, пива, коньяка, вина… Это я серьёзно посидел. Только ведь не может один человек столько выпить. Каким бы могучим по части алкоголя ни был организм, это просто невероятно. Но ведь очевидно. Вот бутылки, вот вполне себе здоровый организм. Слегка с похмелья правда, но не мертвецки пьяный. Так, хорошо, давай проверим чайный шкафчик. Ну вот! Кофе, сахар, и лимон в наличии. Заварю кофейку покрепче и приведу все мысли в порядок.
Вскрывая пачку, я вспоминал детство и редкие завтраки вместе с папой. Аромат свежемолотого кофе с самого детства был для меня связан с теми счастливыми минутами, когда отец приезжал домой из командировок. Вся семья собиралась утром за одним столом. Папа заваривал кофе только сам, маме не доверял. У него был свой рецепт, можно сказать целый ритуал, кофейная церемония. Из-за границы он привозил сырые кофейные зерна, которые обжаривал на специальной сковороде, постоянно помешивая деревянной лопаткой. Затем молол на старинной ручной мельничке, доставшейся в наследство от дедушки и варил кофе в дедушкиной же медной турке, давно утратившей свой блеск. Когда по квартире растекался дивный аромат, я со всех ног бежал на кухню.
С тех самых пор я не пью растворимый кофе. Честно говоря, я вообще пью кофе очень редко, для меня он так остался праздничным напитком, а не будничным. Портить свои детские воспоминания отвратительной растворимой бодягой – нет уж, увольте.
К большому сожалению, терпения на поддержание папиных традиций у меня нет. Зато есть отличная, очень дорогая кофеварка и несколько коробок с первосортным
