style="font-size:15px;"> В зале повисла мертвая тишина, в которой был слышен даже шорох мурашек, забегавших по спине Рахимова. А подполковник Мерзляев поперхнулся маслиной и начал багроветь.
– И разве кто-нибудь сможет спросить нашего начальника, почему это наш отдел по борьбе с экономическими преступлениями нещадно гоняет бабулек с укропом-редиской, а на базаре торгуют только лица кавказской национальности, и не одной? – гремел Каблуков. – Не потому ли, что у рынка, кроме собственной крыши, есть еще одна – милицейская? Кому хватит смелости заявить, почему наши следователи и оперативники добиваются роста раскрытия преступлений не тем, что ловят настоящих бандитов и убийц, а тем, что выбивают нужные признания из случайных людей или мелких жуликов?..
Начальник угрозыска откусил край стакана и громко захрустел им, с ненавистью глядя на все распаляющегося Каблукова. А тот, похоже, уже потерял всякий страх, хотя и выпил-то вроде совсем чуть-чуть.
– Или кто может прямо рубануть, что почти со всеми молоденькими сотрудницами горотдела у начальника неуставные отношения? – продолжал свой обличительный спич участковый (при этих словах жена подполковника закатила глаза и сползла под стол). – Что с подчиненными он ведет себя по-хамски, а с вышестоящими – по-лакейски?.. Ну, так кто все это осмелится сказать не за спиной нашего дорогого начальника, а прямо ему в глаза?
Каблуков обвел суровым взглядом притихший зал. Все стояли потупившись.
– Вот и я этого не скажу. А потому очень скоро быть нашему подполковнику и полковником, и генералом! – заключил лейтенант и хлопнул стопку водки.
«Ф-фу, пронесло!» – обрадовался Рахимов и закричал:
– Пьем здоровье дорогого нашего начальника!
– И чтобы все сбылось, как только что сказал здесь участковый Каблуков, – добавил сам подполковник Мерзляев, на щеках которого вновь заиграл здоровый румянец. – Старший лейтенант Каблуков…
Вот так на сорок втором году жизни Каблуков неожиданно для себя получил долгожданное повышение по службе. Но на фуршеты его с тех пор больше не приглашают…
Полкаш
Ольга Петровна Громыхайло вела мужа домой с вечеринки. Вернее будет сказать, подгоняла его пинками. Потому как Егор Иванович настолько нажрался, что не мог держаться на ногах, а полз на четвереньках.
Конечно, будь он поменьше, его можно было бы унести на плечах. Но в Егоре Ивановиче веса было не меньше восьмидесяти килограммов. А с учетом выпитого и съеденного – и весь центнер.
Другой вариант – можно было увезти его на такси. Но идти-то до дома было всего ничего – квартал. Если бы Громыхайло шли по тротуару, были бы дома минут через двадцать. Так обычно и бывало. Но нынче Егор Иванович как встал на четыре кости, так и не хотел менять положения. Постарел, видать, раз ноги его перестали держать.
Ольга
