style="font-size:15px;"> Мало кто на земле чувствует себя так же хорошо, как я.
Просыпаюсь и думаю: как же мне хорошо.
Засыпаю и думаю: хорошо. Не спрашиваю отчего.
Не прошу ничего нового. Тихо прошу: оставь всё
как есть хотя бы ещё немного.
Не ломай ничего, Господи. Даже не дыши.
Захар Прилепин. Семь жизней
«Будь собой» – истрёпанная фраза, но в ней огромный смысл, я только недавно начал понимать, что за ним стоит. И это тоже непросто – увидеть, что в тебе чужое, какие-то заимствованные смыслы и цели, и суметь от них отказаться. Там пустота может быть – да, потому что можно увидеть, что в итоге, собственно, ничего в тебе нет, а твои желания и цели – просто увлечение чужим примером. В общем, быть собой – большое искусство.
Батюшкин грех
Сколько нас в нас? Каждый день нас меняет в лучшую или худшую сторону.
Иван Охлобыстин. Тёмный альбом
В одном захолустном рабочем посёлке под названием Искра жил молодой поп с матушкой и двумя детишками. Был у него неплохой приход – хоть и не такой «жирный», как у отца благочинного, соборного протоиерея, но всё же: маленькая церквушка, приземистая, вросшая в землю от старости, тесно наполнялась бабульками, пожертвования шли исправно, в кассе всегда было что взять на жизнь – как же, семью-то кормить надо.
Звали того попа отец Сергий. В детстве он мечтал водить поезд и, может быть, поэтому судьба определила ему быть всегда где-нибудь возле железной дороги: ещё студентом семинарии он жил в доме прямо за путями, потом определили на послушание в храм епархиального училища – бывшее железнодорожное ПТУ, и наконец свой приход на окраине Искры – по воле божьей оказался тоже вблизи железной дороги, за старинным разъездом, до путей рукой подать, так что проезжающие поезда заглушали совсем иной раз пение и чтение церковное.
Разъезд этот, деревянный вокзальчик с колодцем, яблоневым садом и огородиком, в 90-х годах закрыли и отдали церкви – под церковный дом, и там селились прежде присылаемые из города священники. Со временем попы обзаводились своим, более приличным жильём, и дом опять пустовал.
Так было и с отцом Сергием. Приехали они с матушкой, пожили в нём с годик, да и переехали в квартиру в кирпичной двухэтажке наподалёку. Дом же, сырой и холодный, закрыли на замок и забыли как страшный сон.
И вот прошлой зимой попросилась в него монахиня, сбежавшая из монастыря от тамошних тягот и самодурства. Ну, бывает, не выдержала – не каждый выдержит, тем более девушка. Устроилась здесь в храм – петь на клиросе, жить же негде. И отец Сергий разрешил, не пропадать же человеку.
Так и стала она жить в том доме.
Относился он к ней по-христиански – вежливо и мягко, но холодно, отстранённо, даже в душе брезгливо, вроде как к прокажённой. Расстрига не расстрига,
