деньги. Ведь речь идет, наверное, о миллионах франков.
– Миллионы франков… – прошептала Дженни. Она открыла сумочку и вытащила помятый листок бумаги. – Вот, Стивен, прочитай.
– Что это?
Она рассказала, как обнаружила этот листок за рамой триптиха. Он присел у изгороди и осветил письмо зажигалкой. Изменчивый ветерок утих, и пламя горело ровно. Прочитав письмо, он потушил зажигалку и нахмурился.
– Ну, что скажешь, Стивен?
– Я? Ничего. Но конечно, упоминание о сумме в три миллиона франков – есть о чем подумать…
Он вернул ей листок, и она положила его обратно в сумочку. Стивен затушил сигарету о камень.
– Так что же? – опять спросила Дженнифер натянутым голосом.
– Если ты будешь настаивать на детективной истории, это принесет тебе только вред, – сказал он рассудительно. – Но разве тебя остановишь! Да и сам я тоже ни черта не пойму в этой истории.
– Полиция…
– О нет! – Он повысил голос. – Ради бога, Дженни! Ты иностранка, протестантка, к тому же одна в довольно диком районе чужой страны. И Джиллиан – только по мужу француженка, никто не будет поднимать шум без убедительных доказательств.
– Д-да… Понимаю… Тогда мне остается только одно.
Он подозрительно посмотрел на нее:
– Что же?
Дженнифер встала и придавила ногой окурок.
– Жить в монастыре до тех пор, пока не докопаюсь до чего-нибудь.
Он тоже поднялся:
– Дженни, ну как мне убедить тебя, что все это чепуха? Ты просто сама все запутала.
– Нет, – невозмутимо сказала она. – Пойми, я должна выяснить, где Джиллиан.
– Но, милая моя девочка…
Она вспыхнула, ее непрочное спокойствие улетучилось.
– Ради всего святого, Стивен! Можешь считать меня абсолютной дурой, если хочешь, но я все равно не верю, что в той могиле похоронена Джиллиан! Не верю! Неужели ты не понял такой простой вещи? Я не верю, не верю, что она умерла!
Дженнифер, слегка задыхаясь, обернулась к нему. От возмущения ее начало трясти. На фоне неподвижных скал и сгущающихся сумерек ее тонкая фигурка казалась такой хрупкой и уязвимой. Она выглядела на редкость трогательной и очень юной в этом бессмысленном вызове и отчаянии. Стивена вдруг захлестнула такая сильная волна желания, что он сам испугался. И удивился, как же она ничего не замечает, глядя на него своими сверкающими глазами. В смятении Стивен с трудом подыскивал слова:
– Моя милая девочка…
– И перестань называть меня милой девочкой! – оборвала его Дженнифер.
Он рассмеялся и уступил так неожиданно, что ее злость перешла в изумление. Ей, конечно, не пришло в голову, что он хватался за любые доводы, лишь бы удержать ее в Гаварни. Зачарованная принцесса покидает охраняемый будуар…
– Хорошо, мой хрупкий цветочек. Будь по-твоему. Но давай
