доме такие мелкие детали, как сучок на половице. Это вовсе не игра воображения. Это, скорее, как… как будто я жила другой жизнью.
– В смысле, что тебя усыновили или что-то типа того?
У Мелоди перехватило дыхание. Подобная возможность уже возникала в самых темных, непроглядных глубинах ее долгих ночных размышлений, однако она сочла, что это слишком уж надуманно и притянуто за уши – даже притом что это и могло придать какой-то бледный контур ее детским воспоминаниям.
– Нет, – тихо ответила она, – это вряд ли. Но, возможно, меня по каким-то причинам отправляли на некоторое время пожить туда, на побережье…
– Вот черт… – Эд поставил кружку и беспокойно глянул на мать. – А ты не думаешь, что… ну, знаешь, как бывает в разных книжках, что тот дядька… ну, знаешь… всякая мерзость, что может случиться с маленькими детьми…
– Ты хочешь сказать, надругался?
– Ну, в общем, да… – Он зябко повел плечами. – Как это называется, когда дети забывают то скверное, что с ними случилось, а впоследствии оказываются у психолога или психиатра, и все вдруг выплывает наружу, и их папочки попадают за решетку, будучи уже седыми стариками?
– Регрессия?
– Ну да. Потому что получается, что этот Сардо типа запустил тебе память. Он заставил тебя считать, что тебе пять лет. И может быть, именно в пятилетнем возрасте с тобой и случилось нечто ужасно скверное, и ты подсознательно заперла в себе воспоминания о тех годах, а теперь все это возвращается. В смысле, серьезно… Я понимаю, что это очень неприятно, но, может быть, твой отец…
– Нет! – воскликнула Мелоди едва ли не со смехом. – Этого никак не может быть!
– Ну, это ты так считаешь. Но эти любители поиметь детишек всегда выглядят добрыми милыми дяденьками. Откуда тебе знать? Если твоя память была нарушена – как ты можешь это знать?
– Просто знаю, – ответила Мелоди.
– К тому же, если это было так, – продолжал Эд, – это могло бы многое объяснить.
– Что «многое»?
– Ну то, что тебя не тянет к мужчинам…
– Нет, это не так…
– Так – именно не тянет. А еще это могло бы объяснить, откуда у тебя такая враждебность к своим старикам.
– Ты сам знаешь, почему я не в ладах с родителями.
– Ну да, теперь я понимаю, почему ты говоришь, будто не в ладах с родителями!
– Господи, Эд, прекрати сейчас же, хватит! Мой отец никогда не обращался со мной плохо. Ясно?
– Тогда как получилось, что ты жила в том сквоте в Бродстерсе с каким-то мужиком по имени Кен?
Мелоди вздохнула и опустила голову на грудь.
– Я не знаю, – произнесла она и подняла взгляд на сына. – Правда, не знаю.
– А что там было? Типа коммуны какой-то, что ли?
Она неопределенно пожала плечами.
– Мне действительно
