плане, но останемся по-прежнему в неведении относительно того, в чем смысл, какова точка приложения этого измерения.
Могут возразить, что эта точка, более того, целый ряд этих точек уже даны в вышеприведенной абстракции: это определение позиции, общений, использование унаследованных и благоприобретенных особенностей. Все это, несомненно, ключевые моменты, важнейшие функции личности, понимаемой в таком случае в качестве «управителя» психических процессов и отношений. Однако по-прежнему остается вопрос: несет ли личность в себе самой свою конечную цель или ее служба – средство достижения чего-то большего? Первое обозначало бы растворение понятия личности в понятии человека, понимание личности как высшего проявления, конечной цели и олицетворения человека, и отсюда, в частности, представление о личности как об идеале, вершине, доступной далеко не каждому. Второе возвращает к уже поставленной выше задаче: выяснению того, чему, если не только самой себе, не «личности ради личности», служит ее особая, сверхчувственная, системная и т. д. организация.
Для рассмотрения этого крайне важного для контекста данной книги положения продолжим прерванный на время ход наших основных рассуждений. Напомним, что в качестве ведущего, определяющего для собственно человеческого нормального развития рассматривался процесс самоосуществления, предметом которого становится всеобщая родовая человеческая сущность, стремление к приобщению, слиянию с ней и обретению тем самым полноты своего существования как человека. Реализация этого стремления возможна через последовательное развитие определенного рода отношения к другому человеку (как к самоценности, но не как к средству), способностей к целетворящей деятельности (в противовес деятельности только причинно обусловленной), свободному волепроявлению (в противовес пассивной зависимости) и т. п. Это развитие, хотя, безусловно, требует определенных внешних и внутренних условий[90], никогда не идет спонтанно, как развертывание некоего инстинкта, но всегда есть процесс непрекращающегося самопроектирования и самостроительства. Специально подчеркнем – непрекращающегося, то есть идущего не по пути взаимоотношений, скажем, архитектурного бюро и строительной конторы (сначала – проект, потом, после его утверждения – стройка, затем уже готовое здание передается в практическое пользование), а по пути беспрестанных, на ходу идущих поправок и переиначиваний проекта, побочных отвлечений от него[91], иногда заведомо фантастичных, сделанных ради пробы и эксперимента, и одновременно с этим поиска все новых, часто отрицающих прежние способов, приемов и направлений строительства, бесконечных перестроек, достраиваний, частичных, а иногда и полных разрушений сделанного, так что здание поэтому никогда не бывает законченным «под ключ», раз и навсегда переданным в пользование. Такого рода процесс требует постоянных усилий, направленных к его побуждению и движению, к обнаружению себя именно в этой, а не в другой точке выбранного
Проблему соотношения этих условий, соотношения биологического, психологического и социального при нормальном и аномальном развитии мы будем специально обсуждать в гл. II (§ 3) и гл. III.
«Параллельно „видимой“, „единственной“ жизни, – замечает Н. В. Наумова, – тянутся психологическим, ценностным и поведенческим пунктиром жизни другие… Человек внутренне как бы проигрывает несколько жизненных сценариев и стратегий» (
