и, взаимодействуя с Брянским фронтом, нанести глубоко охватывающий удар в общем направлении на Гомель, Смоленск, во фланг и тыл орловской группировке противника. Начало этой красивой по замыслу операции намечалось на 15 февраля. Но для того, чтобы её начать, надо было прежде всего сосредоточить войска… Мои доводы о нереальности этого срока не убедили Ставку»[157].
Поэтому в упомянутой выше директиве перед Генштабом была поставлена очень сложная и масштабная задача: в кратчайший срок, между 12 и 23 февраля, собрать под Курском все войска, включённые в его состава. Объединение Рокоссовского должно было получить их из трёх источников: основу фронта должны были составить силы бывшего Донского фронта, переброшенные по железной дороге из-под Сталинграда (21А, 65А и 16 ВА), из Брянского фронта ему передавалась 2ТА, а из резерва Ставки ВГК – только сформированная 70А. Сосредоточение сил шло очень тяжело, в том числе и из-за ведомственных дрязг, свидетельствует бывший первый заместитель начальника Управления военных сообщений РККА в ту пору генерал-майор И.В. Ковалев: «Ставка решила перебросить освободившиеся соединения к Курску для продолжения наступления. Задание срочное. Для его выполнения потребуется около 900 воинских поездов. Товарищи из Наркомата путей сообщения уверили, что порожняк уже на месте, в районе погрузки северней Сталинграда, на линии Сталинград – Поворино. Однако оттуда докладывает мне начальник военных сообщений фронта генерал В. И. Дмитриев: ни один эшелон под погрузку войск не подан. Звоню А. В. Хрулеву (нарком путей сообщения СССР и начальник тыла РККА. —З.В.), он отвечает:
– У тебя такой доклад[ а у меня другой. Мне доложили, что эшелоны поданы, а войск на станциях погрузки нет.
Странно, не правда ли? Это же не фронт, где иногда не разберешься в обстановке. Это глубокий тыл. Дмитриеву я верю, безусловно, знаю его давно как пунктуального и правдивого товарища. Связываюсь с ним: «Поезжай сам, посмотри». Отвечает: «Еду по всем станциям погрузки». Пока объехал, разыскивая порожняк, все шесть станций, пока убедился, что ничего нет, прошло время. Звоню Хрулёву, и опять пустая трата времени. Я ему: «Нет порожняка». Он мне: «Есть порожняк». Пришлось разыскивать по телефону командующего фронтом К. К. Рокоссовского. Он сказал, что вместе с Дмитриевым они, поделив станции погрузки, буквально обыскали их. Порожняка нет. Стоят кое-где вагоны с военно-снабженческими грузами,, не использованными в минувшей операции. Но их мало. Кроме того, нужны платформы для погрузки артиллерии и танков.
Бесплодные разговоры и переговоры на несколько суток задержали перевозку войск Центрального фронта. Я был вынужден доложить Сталину. «Хорошо!» – сказал он и повесил трубку. Через час позвонил Берия, сказал: «Слушай, приезжай ко мне, будем разбираться». Еду на Лубянку. В кабинете Берии сидят Хрулёв, его заместитель по Наркомату путей сообщения Герман Ковалев и ещё товарищи.
