его самого.
– Не рычи, дядя, – глумливо произнесла чернявая девка.
Хозяин заимки шагнул ближе и сжал кулаки.
– Не дерзи, – зло выговорил Яробор, стоя подле нахалки.
– А то что? Утопишь? Только не бросай меня в терновый куст, – произнесла она какую-то присказку и встала с земли и выпрямилась в свой немалый рост.
Чуть ниже лесного бога она была.
Яробор стоял, метая глазами молнии. Девка насмехалась над ним, думал лесной бог. Размазать бы её по стволу дерева, да не вступится ли Топь за своё создание? Не хотелось спорить с богиней реки Топь, она седьмая по силе средь всех рек шара земного. Читали в антернете, что у ней вода, а стало быть, сила стекается с земель аж в три миллиона квадратных вёрст. Дикая мощь, а что эта дочь воды умеет?
– Нет, высеку как малявку, чтоб старших уважать научилась. Даже твоя покровительница против не скажет, – промолвил Яробор, увидев, как округлились глаза девки при слове «покровительница».
Она что, не ведает сего?
Лесной бог ухмыльнулся. Не знает, стало быть.
Он ещё сильнее улыбнулся, а потом толкнул нахалку в омут ладонью. Та с лёгким выдохом упала в воду, расплескав брызги и подняв волны.
На руку сие.
– Пойдём, Лугоша, – промолвил Яробор, ласково взяв ручейницу за руку, – может, и разрешу её учить. Ты ведь тоже не видишь, кто она?
– Русалка, – ответила девчурка, когда они шагнули в туман.
– Ну да, ну да, – пробормотал Яробор, а потом они вышли на поляну у терема.
Лесной бог остановился и стал смотреть, как мужичонка в чёрном балахоне и с плешивой бородкой устанавливал рядом с идолом знак. Внутри лесного бога всё заклокотало от злости.
Это ж надо было так.
От силы да ярости воздух зазвенел, зашумел да застонал от боли лес от задувшего ветра, а в небо поднялось вороньё.
Это ж надо.
Мужик ставил рядом с идолом крест.
– Не позволю! – заорал Яробор, теряя рассудок от бешенства. – Я здесь бог!
Глава 2. Ярость
Я сидел и пролистывал в очередной раз конспект. Сколько ни пытался делать документы, но на экране компьютера всегда пропускал ошибки, и только на бумаге мог сосредоточиться и вычитать всё нормально, да и то, испортив несколько черновиков. Вот и сейчас под ногами валялись скомканные белые листы. Дверь в кунг была открыта, и я слышал тарахтение дизельного ды́рчика и голоса моих подопечных, задорно обсуждавших свои успехи и неудачи. Пару раз вспомнили ушедшую Соколину, и в разговоре всё свелось к тому, что она струсила.
Я вздохнул. Может быть. Но слишком жарко вспыхнули её глаза перед уходом. Вспомнились падающие слёзы и плотно сжатые губы упрямой полубогини, ну или одной восьмушки, кто его знает, сколько крови и силы ей досталось от могучего прадеда. И всё же она ушла.
Принтер натужно загудел, заставив слегка притихнуть лампу дежурного света. Мощности нашего генератора не хватало на шибко прожорливый лазерник и что-либо
