Ари, обратив внимание на необычное передвижение марева, закрыл окно и включил противотуманные фары. Ничего не было видно на расстоянии полутора метров.
Бах!
Ари затормозил.
На капоте лежало пластиковое недоразумение с одним глазом. Кукла нелепо раскинула руки и ноги…
– Мама! – огласило окрестность механическим голосом, отчего мы с братом подпрыгнули.
У меня мгновенно пересохло во рту, а сердце забилось в области горла, перекрывая движение кислорода… Какое-то время ничего не происходило. Только вязкая тишина окружала нашу машину.
Сначала у Ари вырвался нервный смешок (он-то и привёл меня в чувство), а потом, когда оцепенение начало спадать, мы переглянулись с братом и заржали в голос. Я смахнула подступившие слёзы.
– Это было по-настоящему страшно!
– Тебе сменить памперс? – подколол брат.
– Да иди ты! – Но в глазах Ари мелькнуло беспокойство.
– И как мы снимем это безобразие? – кивнула я на капот: ни за какие коврижки не выйду наружу.
Брат пожал плечами и вдавил педаль газа. Шины протяжно взвизгнули и толкнули машину вперёд. Кукла, хоть её и нещадно тряхнуло, не свалилась. Она, покачиваясь из стороны в сторону, спокойно созерцала нас единственным глазом и не собиралась покидать облюбованное место. Я даже прониклась такой настойчивостью.
Так мы и въехали в город: я, Ари и одноглазый монстр.
Ночь окончательно вступила в свои права. В этом регионе темнело рано, уже в семь часов улицы погружались в кромешную темноту. Депрессивно, хотя с мигающими светофорами, уличными фонарями и ярко освещёнными витринами магазинов город смотрелся не так уж мрачно. В Дуайте, где мы жили, можно гулять до десяти вечера, солнце неохотно скрывалось в половине одиннадцатого, отчего и настроение улучшалось. Но как только мы въехали в северный штат, так яркое светило спряталось и больше не появлялось в течение всех трёх дней нашего автопутешествия.
Я прилипла к окну, рассматривая новое для меня место. Представляла, как папа водил маму в это кафе или в тот кинотеатр. Легко призываемые фантазиями художника призраки в этот раз не спешили, чувствовали мою нерешительность.
– Узнаешь улицы?
– Смутно. Хотя там, – он кивнул в сторону с яркой вывески, сообщающей о душераздирающем фильме про оборотней «Последний укус», – мы постоянно ели мороженое. Ни одно мороженое ни в одном кафе города не сравнится с теми микроскопическими ванильными шариками, что отец покупал каждые выходные. Я с тех пор не ел ничего вкуснее.
Да, у Ари остались воспоминания, у меня лишь пыль, фантазии и крохи информации, заимствованные от старшего брата.
– Но, знаешь, город не сильно поменялся.
Ари повернул направо, проезжая вдоль центральной площади, где располагалось древнее кладбище. Подобное расположение встречалось только в старых городах. Современные мегаполисы выстраивали
