Настя вошла в помещение станции.
– Наконец– то! – её потянули за руку и зажали рот, она попыталась вырваться.
– Тише, тише, это я, – она обернулась и увидела Анику, – смотри!
В дверную щель она смогла разглядеть спину Луки. Подобострастно раскланиваясь, он передавал что-то начальнику.
– Уходим, – теперь до Москвы рукой подать, а там нас сам черт не отыщет. – Они побежали вдоль дороги от станции к поселку, видневшемуся вдалеке.
Утреннее солнышко ласково пригревало. На порог станции вышел щуплый всклокоченный человек. Две темные фигурки удалялись по дороге, превращаясь в темные точки.
– Ну-ну, бегите, голубчики, скоро поквитаемся…– Лука злобно глядел им вдаль со станционных ступенек.
***
Небольшой станционный поселок расположился прямо возле пролеска в версте от станции. Настя еле поспевала за Аникой:
– Погодите, Аника, погодите, я так быстро не могу.
– Нужно торопиться, ведь вы не хотите давать объяснения в полиции, где ваши документы и что за икона у вас в сумке.
– Я…мне кажется, я сейчас умру от усталости и голода! Мне надо отдохнуть. – Она остановилась и села на лавочку у забора на окраине поселка. Аника обернулся. По её решительному взгляду было видно, что спорить бесполезно.
– Ну, хорошо. Попробуем разыскать харчевню или трактир, должно же здесь быть хоть что-то!
Как на грех ни харчевни, ни трактира в поселке не было. Умирая от голода, они постучали в ворота избы на окраине. Собака залилась лаем. Через несколько минут ворота приоткрылись и пожилой, седой человек осторожно выглянул в щель:
– Вам чего?
– Мы хотели купить немного еды – Настя просящим тоном попыталась разжалобить старика, – мы издалека, очень голодны, а харчевни у вас тут нет.
– Харчевня на станции, туда и ступайте!
– Нельзя нам на станцию, батя! – Аника смотрел прямо в глаза старика. Тот помялся, махнул рукой и отошел отворот, оставив их открытыми:
– А! Леший с вами, проходите!
Настя с Аникой прошли в избу. Грозный с виду, здоровенный пес, лаявший так, что в ушах закладывало, на поверку оказался ласковым и совершенно не страшным, крутился волчком под ногами хозяина, норовя сбить его на землю и облизать лицо. В покосившейся избе было неуютно и пыльно. Сразу было понятно, что живет здесь старый холостяк. Дед достал из печи чугунок с вареной картошкой в мундире, выложил на стол краюху хлеба и поставил жбан кваса:
– Вот, садитесь, ешьте, чем богаты…
Аника с Настей с такой жадностью накинулись на нехитрую еду, что даже на первый взгляд было ясно – не ели они не один день. Дед смотрел на них исподлобья, усмехаясь в бороду:
– Что, намаялись детки!
– Третий день ни крошки во рту, отец! – Аника оторвался
