Три плюс два. Сергей Ходосевич

      Влюблён.., – налейте чашу мне до края,

      В глаза её смотрел я, замирая,

      Стрелой Амура в цель прям: в сердце точно.., —

      Смеялась похотливо и порочно, —

      Актриса просто, – и в очах вон, слёзы…, —

      Глоток, ещё.., но сладостны так грёзы,

      Забыться во хмелю бы, – ай, всё тщетно,

      Неужто же влюбился безответно?

      Актриса.., – грудь вздымается, волненье,

      Моё шикарной розе поклоненье, —

      В раю ли я? – Да нет, краса земная,

      Виденья будоражат: ночь шальная..,

      Уставшие от поцелуев губы..,

      Сплелись тела, – звучат победно трубы… —

      Хотелось бы, чтоб наяву всё это,

      Увы, на благосклонность ко мне – вето,

      Да, классиков читать нет вдохновенья,

      Уж не влекут поэтов откровенья. —

      Ах, мило бы она мне улыбнулась,

      Но, жаль, спиной Фортуна повернулась, —

      Будто лапландский холод в её сердце,

      Неужто ль быть закрытой к страсти дверце? —

      О чувствах же совсем не лапидарно,

      В мечтах Тоскана, живописность Арно,

      Мы счастливы вдвоём, звучит виола.., —

      Как памяти лишиться ореола?..

      Fill for me a brimming bowl

      And in it let me drown my soul:

      But put therein some drug, designed

      To Banish Women from my mind:

      For I want not the stream inspiring

      That fills the mind with – fond desiring,

      But I want as deep a draught

      As e’er from Lethe’s wave was quaff’d;

      From my despairing heart to charm

      The Image of the fairest form

      That e’er my reveling eyes beheld,

      That e’er my wandering fancy spell’d.

      In vain! away I cannot chace

      The melting softness of that face,

      The beaminess of those bright eyes,

      That breast – earth’s only Paradise.

      My sight will never more be blest;

      For all I see has lost its zest:

      Nor with delight can I explore,

      The Classic page, or Muse’s lore.

      Had she but known how beat my heart,

      And with one smile reliev’d its smart

      I should have felt a sweet relief,

      I should have felt «the joy of grief.»

      Yet as the Tuscan mid the snow

      Of Lapland dreams on sweet Arno,

      Even so for ever shall she be

      The Halo of my Memory.