плющом, были ровны, высоки и надежны с виду… сплошная благодать, плюнуть некуда.
Я остановила экипаж у парадного входа и поморщилась. Все же сегодняшнее солнце было слишком уж ярким… почти невыносимо. Диттер, выбравшись из экипажа – дверцу открывать не стал, позер этакий, – подал мне руку.
Рядом, словно из-под земли, возник лакей самого благообразного вида… но ключи я ему не отдала. Нет, прислуга – это хорошо, но машину я за месяц до смерти выписала, и не хотелось бы, чтобы ее ненароком поцарапали. Да и вообще не люблю чужих рук, которые тянутся к моей собственности, пусть и с благими намерениями.
Тяжелое наследие предков, не иначе.
В общем, оглядевшись, я решила, что места здесь хватает, а гости к старухе наведываются не так, чтобы часто, поэтому…
Пусть себе стоит.
Нас встречал давешний унылый блондин, ныне облачившийся в полосатую визитку вполне приличного кроя. Окинув нас насмешливым взглядом, он произнес:
– Бабушка изволит отдыхать…
– Мы подождем.
Блондинчик сделал попытку заступить мне дорогу, но я, к счастью, не настолько хорошо воспитана, чтобы это подействовало. Легкий тычок зонтом в ребра, и он отступает…
А перед бледным носом появляется серебряная бляха.
– Инквизиция, – Диттер потеснил меня. – Значит, ваша бабушка плохо себя чувствует?
– Она… – Блондинчик слегка побледнел, а на щеках проступили бледные пятна. – Понимаете, все-таки возраст… в последнее время она стала странно себя вести… и мы опасаемся, что…
– С кем ты там говоришь, болван? – резкий голос вдовы донесся из приоткрытого окна. – Они все-таки приехали? Отлично… вели подавать чай. И коньяк пусть принесут… и не надо мне говорить о моем здоровье. Я еще всех вас переживу.
От этакой перспективы, как по мне вполне реальной, блондинчик побледнел еще сильнее.
– Понимаете, – он посторонился и даже любезно предложил мне руку, а я воспользовалась.
Надо же, как сердечко стучит.
Ах, как мы волнуемся… прелесть до чего волнуемся… и чем это беспокойство вызвано? Печальной перспективой провести десяток-другой лет, угождая склочной старухе? Или чем-то иным?
– Я не знаю, что она вам наговорила, но… поймите, я не желаю ей зла. Я просто беспокоюсь. Возможно, нам стоит обратиться к целителям, но бабушка на дух их не переносит.
Диттер, наплевав на правила, шагал слева, и меня подмывало взять под руку и его…
Сердечко моего провожатого дернулось. А сквозь резковатую вонь одеколона пробился запах пота.
– Она начала путать вещи… утверждать, будто кто-то меняет ее обувь… у моей бабушки две комнаты забиты обувью. Камеристка дважды проводила перепись. Все на месте, даже бальные туфельки, которые ей шили на первый выход…
В холле царила удивительная прохлада.
А в остальном… светло
