культуры с точки зрения широких обобщений различающихся личностных типов, используя тем самым подход, который в наши дни считался бы слишком стереотипным, даже «расистским». Тем не менее обе эти женщины первыми указали на то, что культура влияет на человека и что это влияние начинает действовать с момента рождения, так как родители принимают культурно апробированные решения о том, как растить своих детей.
Так, Мид первой показала с помощью результатов полевых исследований нескольких «чужеродных» обществ, что общую структуру любой культуры можно понять на фундаментальном уровне, изучая присущий ей подход к детям[111]. Согласно предположению Мид, повседневные действия родителей – это всего лишь отражение того, что диктует культура, к которой они принадлежат. Таким образом, используемый родителями способ воспитания оказывает серьезное влияние на то, как ведут себя их дети, став взрослыми. Еще важнее на тот момент было то, что эти ученые верили в возможность изменения всего общества за счет изменения подхода к воспитанию детей, и такой оптимистичный взгляд на вещи был, без сомнения, необходим в период между Первой и Второй мировыми войнами[112]. Так, они считали, что агрессию и соперничество можно «отсеивать», а дух сотрудничества усиливать и что менее «правильные» системы родительского контроля могут быть заменены на более «правильные»[113].
Однако самым важным вкладом, который Мид и Бенедикт сделали в исследование воспитания, была идея, что образ действий родителей по отношению к своим детям подкрепляет разнообразные культурные правила, что передача структуры культуры от поколения к поколению происходит главным образом через эти стили воспитания[114]. Неотъемлемой частью этой модели является мысль, что людям свойственна пластичность поведения; культура и родители могут влиять на то, что мы собой представляем и кем становимся, только благодаря тому, что люди – гибкие существа, которые способны учиться и меняться, а также влиять друг на друга[115]. Для научной школы «Культура и личность», основателями которой были Мид и Бенедикт, интерес представляло не отличие культур друг от друга, а то, как в каждой культуре родители неосознанно передают правила, структуру и цели конкретного общества своим детям. В результате этого каждый из нас является продуктом своей культуры, а родители выступают в роли «контактеров», через которых мы получаем культурные и социальные послания[116].
Школа «Культура и личность» появилась в то время, когда психологи определяли, что могут делать младенцы и что они знают, в лабораторных условиях с помощью тестирования. Это были тесты, позволяющие проверить зрение малышей, их моторные навыки, когнитивные способности, реакции и чуть ли не все остальное, что способен делать ребенок в представлении взрослого. К сожалению, объектами такого тестирования становились только дети белых американцев,
Mead, 1930/1975.
Mead, 1930/1975; Mead, 1956.
Эта идея снова вошла в моду, и в ходе изучения приматов уже получен ряд свидетельств того, что так называемые врожденные типы личности могут быть изменены с помощью социального научения. Франс де Валь и его коллеги поместили вместе молодняк макаки-резус, макаки и короткохвостой макаки на пять месяцев. Детеныши короткохвостой макаки были старше детенышей макаки-резус и, соответственно, занимали доминирующее положение. Де Валь предположил, что макаки-резус могут научиться у короткохвостых макак присущим им более миролюбивым способам примирения после агрессивных взаимодействий, что и произошло. «Дружелюбные» детеныши макаки-резус продолжали вести себя так же, как молодняк короткохвостой макаки, даже после того как их отделили от их «образцов для подражания» (de Waal and Johanowicz, 1993). Де Валь считает, что если даже макак-резус можно научить лучшим методам общения, то подобный вид социального обучения может быть с легкостью реализован при воспитании человеческих детей (de Waal, 1996).
Benedict, 1938.
Mead, 1956.
Benedict, 1938; LeVine et al., 1994; Harkness and Super, 1996.
