душам, исчезли, в чудеса.
Или хотя бы просто в хороший вечер, когда они втроем были вместе, и весь мир терпеливо ждал, пока они разомкнут объятия.
Возвращались они, болтая без умолку – Ольга так забавно рассказывала о толстом Аркадии Петровиче, что даже серьезная Алина заходилась хохотом и терла костенеющие от сильной улыбки щеки, не сводя глаз с тусклого материнского лица, видного лишь в отблеске лампы из салона их дремучей машинки. Сама девочка, уже растеряв в гонке свои печаль и страхи, сейчас взахлеб делилась тем, как красиво она танцевала сегодня с одноклассником на перемене, как поливала цветок в классе и увидела выскочившую стрелку бутона. А значит, скоро распустится прекрасный цветок, и это вызывало у девочки столько восторга, что маме оставалось только завидовать ее неземному счастью и горящим глазам от такого незначительного, казалось бы, события.
В машине было тепло и приятно пахло молоком от детской смеси, Ксюшу сморил сон, и она лежала в своем креслице, приоткрыв пухлые губы и свесив голову с тонким пушком черных волос. Ольга осторожно завела двигатель и съехала с горки, шепотом предупредив старшую дочь:
– Алин, ты не против, если я вас у бабушки оставлю с ночевкой?
– Почему-у? – обиженно воскликнула девочка, и матери пришлось шикнуть на нее. – Я думала, мы сейчас порисуем вместе и спать ляжем?!
Покусав губы, раздумывая, сказать ли правду, или отделаться расплывчатой формулировкой о работе, Ольга решилась идти напролом, не таясь от собственного ребенка.
– Ко мне коллега придет, Глеб. А куча шатающихся под ногами детишек не сильно поспособствует моменту.
– Нахалка,– обиженно копируя мать, отозвалась Алина. – Жених, что ли?
– А черт его знает,– откровенно отозвалась мать, обгоняя огромную фуру, врубив все фонари и освещая себе встречную полосу. – Пока не понятно.
– Будет нам еще один новый папка, только этого и не хватало,– горько выдохнула Алина. – А вещи в школу? И ранец?
– Скажешь, что нужно, я утром все привезу, прежде чем тебя отвезти в школу. Хорошо?
– Как будто от моего мнения что-то зависит,– отозвалась скисшая Алина. – Вези уж, любвеобильная ты наша.
– Это что за обращение с матерью? – возмутилась Ольга, перестраиваясь в левый ряд, собираясь направиться к дому мамы. – Где уважение, почет, преклонение?
Алина показала ей язык и отвернулась.
У мамы, как всегда, было уютно и идеально чисто – выплывшая из комнаты старушка, больше похожая на дирижабль, расплылась в улыбке, завидев сонную Ксюшу и все еще немного надутую Алину. В прихожей горела одна только лампа под резным абажуром, бросая на лица каждой переплетенные изящные тени. В кадке замер пушистый цветок в обрамлении толстых зеленых листьев, на столике были разложены очки для чтения и несколько журналов по вязанию, под ногами притаился новенький половичок, похожий на крупные косицы пряжи. Каждый раз, оказываясь в этом доме, Ольга немного
