меч. Помедлил немного, словно приготовляясь к худшему, потом кончиком клинка осторожно приподнял из воды левую руку мертвеца. Раздутая синяя кисть замерла на мгновение и скользнула вдоль серебристого лезвия к рукояти, будто живая. Затем она с плеском сорвалась обратно в воду.
Пеллетье вернул меч в ножны, наклонился и перевернул труп. Тело закачалось в воде, голова тяжело дернулась, словно норовила сорваться с шеи.
Алаис поспешно отвернулась. Ей не хотелось видеть отпечатка смерти на незнакомом лице.
Возвращался отец совсем в другом настроении. Он явно испытывал облегчение, будто свалил с плеч тяжелую ношу. Перешучивался с Франсуа, а встречаясь глазами с дочерью, всякий раз ласково улыбался ей.
Алаис, хоть и вымоталась и по-прежнему злилась, что не понимает смысла происходящего, тоже облегченно вздыхала: все кончилось хорошо. Сейчас поездка напоминала ей прежние прогулки с отцом, когда у них еще хватало времени побыть вместе.
Все же, когда они свернули от реки, направляясь наверх к шато, она не сумела сдержать любопытства и решилась задать отцу вопрос, давно вертевшийся на кончике языка.
– Ты узнал, что хотел узнать, paire?
– Да.
Алаис выждала, хотя было уже ясно, что объяснения придется вытягивать из него по словечку.
– Это был не он, да?
Отец резко обернулся к ней.
Она настаивала:
– Ты подумал, из моих слов, что знаешь того человека? Потому и хотел сам увидеть тело?
По тому, как блеснули его глаза, она убедилась, что права.
– Я подумал, что это может оказаться знакомый, – наконец признал он. – По Шартру. Давний друг.
– Но он же еврей…
Пеллетье поднял бровь:
– В самом деле?
– Еврей, – повторила она, – и все-таки друг?
На этот раз Пеллетье улыбнулся:
– Это оказался не он.
– А кто?
– Не знаю.
Минуту Алаис молчала. Она твердо помнила, что отец никогда не упоминал такого друга. Отец был добрым человеком и отличался терпимостью, и тем не менее, если бы он хоть раз заговорил о дружбе с евреем, она бы запомнила. Алаис слишком хорошо знала отца, чтобы пытаться вытянуть из него что-нибудь против его воли. Она зашла с другой стороны:
– Это не ограбление? Тут я была права?
На этот вопрос отец ответил легко:
– Нет. Преднамеренное убийство. Рана слишком глубокая, не случайный удар. Кроме того, они оставили на мертвом почти все ценное.
– Почти все?
Но Пеллетье снова замолчал.
– Может, им помешали? – предположила она, рискнув немного поднажать.
– Не думаю.
– Или, может, они искали что-то определенное?
– Хватит, Алаис. Не время и не место.
Она открыла рот, не желая отступаться, – и закрыла снова.
