надо лечить, – продолжал яростно шептать профессор, – а сделать это можно только здесь. Иначе смерть! Или много хуже, чем смерть! Безумие! Оставьте его в клинике, а вас я не трону, отпущу восвояси. Обещаю!
Но я не верил ни единому его слову. Нет, уходить, так вместе.
В кабинет втащили Грэга. Выглядел он плохо. Желтушного цвета, закутанный в смирительную рубашку, он словно сбросил десяток килограммов. Грэг смотрел на меня мутным взглядом, не узнавая.
– Я же говорил! Он не в себе…
– Это все ваши препараты, делаете из человека овощ! Освободите его! Живо!
Один из санитаров развязал рукава смирительной рубашки и быстро стащил ее с репортера. Он остался в обычной пижаме и простых домашних тапочках.
– Вниз, к мехвагену! Освободить дорогу!
Санитары спинами вперед покинули кабинет, придерживая Грэга за плечи. Я вел Моргана осторожно, крепко обхватив за шею и стараясь не дать ему ни малейшего шанса на побег. Иначе и мне конец, и Грэгу тоже.
Так мы и прошли вереницей до пассажирского ауфцуга. Взмахом руки с ножом я отогнал санитаров еще на несколько шагов назад. Грэг остался стоять рядом, привалившись к стене. Он едва держался на ногах. Двери подъемника отворились.
Мы зашли в кабину вместе, нож мне пришлось переложить в левую руку, а правой я потянул репортера за пижаму.
Внизу нас ждали, но напасть никто не осмелился. Холл уже был пуст, только санитары и охранники толпились у центральных дверей, явно не зная, как лучше поступить.
Захват главврача клиники никакие прежние схемы не предусматривали.
Мехваген с заведенным мотором стоял у нижних ступеней. Громко завыла сирена на одной из башен.
Я чуть встряхнул профессора:
– Я вас выпущу, как только мы покинем кранкенхаус. Убивать вас мне ни к чему!
Морган только вяло кивнул в ответ.
– Прикажите отпереть ворота!
У профессора кончились силы к сопротивлению, и он сразу повиновался:
– Отпереть ворота! Не стрелять! Выключить сирену!
И все-таки я не верил, что нас отпустят вот так просто, никак не попытавшись остановить.
Когда мы мчались по дорожке, когда миновали парк, когда подъехали к воротам – каждый миг я ждал разрывающие тело пулеметные очереди. В таком серьезном заведении, где, очевидно, имелось множество тайн, могли быть и особые секретные директивы как раз на подобный случай. И они вполне могли предполагать смерть профессора, если альтернативой было его похищение.
Но Благостаев до сих пор находился без сознания. И если особые инструкции и имелись, то, вероятно, именно он должен был привести их в исполнение. Я же предусмотрительно вырубил начальника охраны, тем самым открыв нам с Грэгом путь к бегству.
Проезд во внутренний двор с защитной клетью оказался открыт. Ловушка? Иного выхода из клиники все равно не было, пришлось рисковать.
Я завел мехваген
