style="font-size:15px;"> Мы стояли по ту сторону улицы, а с этой стороны стоит наша самоходка, напротив нее немецкий танк. Из люка вывалился немец наполовину. Наш экипаж мне рассказывает: мы стоим тут, идет танк и врезали ему в борт, в упор почти, самое большее десять метров. Я пошел дальше и увидел, что моя самоходка сгорела, но какой инцидент был.
Я расскажу один эпизод этих боев. На белой стене разрушенной хаты было написано углем: «Танкисты и самоходчики, в плен не попадайтесь, будем живьем резать». И обнаружили командира машины лейтенанта Рязанцева, наводчика Каратаева, вятский паренек, вместе мы с ним учились в танковой школе и механика-водителя, не помню как его зовут. Лежат – у командира на лбу звезда, руки как плети, глаза выколоты и отрезанный член в рот засунут. Каратаев приколот штыком, а механика, видать, застрелили. С заряжающим я не знаю, что произошло. Они были из одного экипажа, их похоронили в саду под яблоней и дали клятву, что отомстим за вас. Что и делали, эту клятву мы держали.
Как вы думаете, это кто сделал, немцы или власовцы?
Это власовцы, на том месте они были.
Вы их видели там?
Мы их не видели, тем более дело ночью было, снаряды рвутся, шум. (Смеется. – А. Б.) На фронте не разберешь кто или что, если бой идет, шквальный огонь.
Если про СУ-76 говорить, кто наиболее частым противником для вас был – пехота, артиллерия или танки?
Знаете что, раз я был танкистом, следовательно я считал, что для меня танки были явным противником. Если я был в разведке, то для меня все были одинаковы. Потому что там ты не защищен ни от пуль, ни от снарядов, ни от бомб. А когда ты находился в танке или боевой машине, то ясно, что ты не боялся пулеметной очереди или кто-то там на тебя наступает. А когда ты голенький, не защищен, то надо вести себя, чтобы ты был неуязвим.
После того как все самоходки подбили, как у Вас дальше война шла?
У меня все лицо опалило, а командир полка у нас был хороший такой, по фамилии Макацюба. Он фронтовик, много раз раненый; вскоре он ушел из полка, и его заместил начальник штаба Добрецов. Действительно, есть такие фамилии которые оправдывают себя через дела человеческие. Добрецов этот сказал, чтобы меня ни в какой госпиталь не класть, а приказал санитарам лечить меня при части. Единственный награжденный в полку и все такое прочее. Так я остался при части. Часть уехала на переформировку, где мы получили «тридцатьчетверки». У нас стал командиром полковник Мухин. Тоже душа человек, для солдат был такой. Мне как-то в жизни везет в отношении людей, друзей. У меня и жена все говорила: «Знаешь, Арсений, приятно смотреть на твоих друзей, которые к нам приходят». А действительно – у меня нет других, – всегда можно посоветоваться, поговорить, деловые какие-то разговоры. И полковник Мухин был такой же хороший.
Чем запомнилась Вам Ясско-Кишиневская операция?
Она интересна вот чем была. Держали
