Биценко прибыла в Москву в качестве делегата от Забайкальской области на 3-й съезд Партии социал-революционеров (ПСР), на котором женщин избрали в почётный президиум. Тем самым Маруся вернулась на историческую сцену и вошла в Северный комитет ПСР, в котором преобладали сторонники углубления революции. Правда, у эсеров уже имелись признанные вожди, В.М. Чернов и Н.Д. Аксентьев. Самое непримиримое отношение к большевикам было у Аксентьева, который говорил, что большевизм – это абсолютное метафизическое зло, потому что они не способны к демократической эволюции. Между ними и Спиридоновой началась скрытая борьба за первенство. По-видимому, Маруся трудно искала в партии и в разворачивающихся событиях свое место, принадлежавшее ей, как она считала, по праву. Наверное, ей тогда казалось, что жизнь только начинается, что идеалы становятся реальностью, что наступило „второе пришествие“.
Но в действительности оказалось, что это был всего лишь второй акт трагедии.
Прежде всего, повзрослевшая, выработавшая и выстрадавшая свои убеждения революционерка должна была разобраться в ситуации. Биографические исследования общими словами упоминают, что она активно работала в Петроградской организации, выступала с агитационными речами о прекращении мировой войны, передаче земли крестьянам, а власти – Советам в воинских частях и среди рабочих. Современников поражал контраст между ее внешностью и характером выступлений. „Она худенькая и маленькая, как Вера Фигнер. Простенькое лицо ее прелестно, как хорошая подробность настоящей России. Только она рано подсыхает, и ее интернационализм, и пенсне на носу, и желтеющее лицо – все это как первая черная голая ветка деревьев, когда осенью с них опадает листва“, – отмечал современник.
В Петрограде Маруся встретилась со своим несостоявшимся суженым Владимиром Вольским, который в свое время отнесся к ней с особым сочувствием и одновременно брезгливостью. Они, хотя и принадлежали к одной партии, оказались настолько разными людьми, что даже не нашли общих тем для разговора.
И Чернов, и Спиридонова активно искали в этом поминутно меняющемся политическом мире союзников.
Постепенно к Марусе возвращалась известность. Эта „бледная женщина в очках, с гладко причесанными волосами, похожая на учительницу из Новой Англии“, по свидетельству американского журналиста Джона Рида, автора знаменитой книги „Десять дней, которые потрясли мир“, была в 1917 году „самой популярной и влиятельной женщиной в России“. Ему вторил другой поэт, предположительно Б. Пастернак:
По всей земле осипшим морем грусти,
Дымясь, гремел и стлался слух о ней,
Марусе тихих русских захолустий,
Поколебавшей землю в десять дней.
Революционное прошлое, чудовищные издевательства бесчеловечной царской полиции, долгие годы тюрьмы и каторги, обеспечили ей в народе престиж, почти равный тому, каким обладал Ленин.
