поддерживали Временное правительство и одновременно стремились контролировать его действия, чтобы закрепить революционные завоевания. Эти партии сходились и на идее „революционного оборончества“, продолжения войны при отказе от захватнических целей.
С мая 1917 года начался открытый отход левоориентированных партийцев от основного ядра ПСР к большевикам – дело шло к партийному расколу. Правое крыло представлял, наряду с В.М. Черновым, Николай Дмитриевич Авксентьев (1879–1943), человек незаурядный. Даже злоязычная 3. Гиппиус не нашла на него никакого „компромата": „Культурный… человек, кажется, весьма ничего себе, порядочный“. „Русокудрявый“ русский дворянин, обучавшийся в Московском, Берлинском, Лейпцигском, Галльском университетах, он защитил диссертацию о Ф. Ницше и получил степень доктора философии. В жизни это был премилый и превеселый человек, отличный рассказчик еврейских и армянских анекдотов, исполнитель злободневных куплетов. Легкий характер не мешал ему быть глубоким мыслителем. Авксентьев считал революцию „варварской формой прогресса“ и последовательно выступал за легальные методы политической деятельности и отказ от террора. Он страстно убеждал однопартийцев не поддаваться большевистской пропаганде о необходимости передачи всей полноты власти рабочим и солдатским советам. „При таких методах действия, при такой тактике, какую рекомендуют социал-демократы-большевики, которые говорят о захвате власти Советом, мы стоим перед опасностью того максимализма, той поспешности революционного созидания, которые рискуют изолировать революционную демократию, рискуют отбросить те слои, которые идут вместе с ней, и пробудить контрреволюционное чувство… Когда завоёванная революция недостаточно закреплена, рискованно создавать ту пропасть между отдельными силами, в которой может погибнуть и смысл русской революции“, – объяснял он.
Однако к его доводам не прислушались. На Третьем съезде Партии социал-революционеров, проходившем в конце мая, левое крыло партии, стоявшее на радикальных позициях и насчитывавшее 42 человека, образовало свою фракцию. Спиридонова в ходе партийного съезда вошла в состав Оргбюро и возглавила левых. Левые стали доминировать: в петроградской организации эсеров из 45 тыс. человек за левыми шло примерно 40 тысяч, то есть здесь за ними стояла реальная сила. Еще на Третьем съезде ПСР левые эсеры высказались в целом за программу большевиков. Виктор Чернов обвиняя Спиридонову в позерстве, утверждал, что „рядясь в тогу жертвы“, она является соучастницей большевистских преступлений. Не любившие Марусю „Черновцы“ называли её „кликушей“, зато другие видели в ней „новую, революционную святую“. И все же, несмотря на разногласия, ЦК ПСР, не заинтересованный в партийном расколе, продолжал считать левых эсеров членами единой эсеровской партии.
В этой острой атмосфере особенно ценной была для Маруси почти сестринская поддержка Александры Измайлович.
Маруся
