краями, они внезапно выпустили мне прямо в лицо густой серый дым, который я срыву втянул носом. Притом ощутив легкое покалывание внутри ноздрей и мелкую вибрацию всего тела ровно меня слегка приподняли, качнув туда-сюда, так как это когда-то делала мама, дабы я уснул…
А может кто-то иной…
Не знаю даже почему, сейчас во мне возникло сие предположение… Впрочем, уже в следующее мгновение, когда серый дым растекся по поверхности лица, облизав кожу липким потоком, для меня смежилось наблюдение. И в дымчатости испарений передо мной неожиданно проявилась, словно сомкнутая со всех сторон оболочка, края которой едва трепетали (вроде кто-то часто-часто дышал). Густая, плотная жидкость, покачивающая мое тело, лишь с легким перламутровым отливом, была испещрена тончайшими волоконцами, паутинками, узелками, оные подобием только, что виденных присосок купно облепляли меня, и совсем чуть-чуть также колебалась, определенно, в такт с самими стенками оболочки… Травянисто нежный аромат заполнял мои ноздри, и я чувствовал теплоту, спокойствие и сытость.
Внезапно, ровно каким-то толчком, или даже биением, меня встряхнули, и тем резко прочистили наблюдение перед глазами. И я теперь осмысленно ощутил, что и впрямь плаваю в полупрозрачном и очень густом веществе, окутывающим меня со всех сторон, плещущимся надо мной вплоть до округлой крышки, словно сплетенной пауком паутины, где сквозь тонкое желтоватое витье просматривался сине-фиолетовый, сравнительно не высокий потолок, вряд ли небосвод. Из плотно сомкнутого носа и рта (который я не решился открыть) вылизали мягкие долгие жгутики, по коим в свой черед струился голубоватый дымок, ощутимо наполняющий мой рот, ноздри и будто опускающийся куда-то вглубь меня. Впрочем, сейчас, в отличие от ранее мною испытанного, вещество ощущалось прохладным, и я продолжал испытывать голод, как и продолжали, болеть мои ладони и спина, порой отдаваясь колкостью под правой лопаткой. Я, было, попытался шевельнуть руками, ногами, приподнять голову, но они мне не подчинялись, будучи обездвиженными. Или, все-таки, это я не до конца очнулся, пришел в себя, мне даже показалось, что продолжаю спать. Когда неожиданно, совсем близко от меня или даже надо мной, раздался осипший голос, слегка даже зашипевший, оный сказал:
– Покажите мне его.
– Ваша пресветлость, Этлиль-Ка, в том нет смысла, ибо субъект находится в состояние глубокого сна, в биокоморе, – отозвался не много более удаленный и тихий голос, и я, прямо-таки, напряг собственные мозги, стараясь не заснуть, ибо перед моими глазами полупрозрачное вещество слегка качнулось, точно укачивая.
– Я же не прошу, нешто вы, дваджати, сие не уразумели, – вновь заговорил первый, как я понял имеющий имя Этлиль-Ка, и в его молви послышалось такое раздражение, сопровождаемое даже звуками гнева дрожащего голоса. Ровно этот первый привык, чтобы его слушали беспрекословно
