берет бейсбольную биту, сам не знает, зачем, косится на нож, а больше у Дэнниса ничего и нет, ядерное оружие Дэннису никто не даст, да и не нужно оно…
Дэннис бьет в пустоту, где должен находиться враг, даже не понимает, попал или нет.
Автор убивает Дэнниса.
Да-да, вы не ослышались.
Убивает.
Дэнниса.
Мы же предупреждали, против них человек бессилен.
Оживляет.
Чтобы снова вступить в бой.
Снова убить.
Снова.
Снова.
Дэннис опускает биту, падает.
– Стой… ты… ты меня как… ты… время назад отматываешь?
Автор пожимает плечами, разумеется.
– И… и как это у тебя получается?
Автор объясняет. Дэн не понимает.
– А… а в будущее меня перенести можешь?
Автор, конечно, может, но не понимает, зачем.
А затем, говорит Дэннис… ты смотри… вот ты в конце романа допишешь, что никто не осрамился, никто вдвоем по одной дороге не прошел, а использовали они вот такой принцип трех частиц… тут все завопят, а-а-а, не может такого быть, а тут и моя статья выйдет… и все узнают, что это правда….
Ну вот а дальше мы не знаем, что будет… Если они поймут друг друга, все решено будет, еще и про вас вспомнят, и воскресят… а может, и не поймет ничего автор, останется лежать бейсбольная бита в пустой комнате…
Сон в конце аллеи
Вечером собирались там, где все кончалось. Вообще все – даже самого пространства, казалось, не было. Здесь даже не ставили скамейки, даже не думали, что здесь кто-то будет сидеть.
А вот собирались. Приносили с собой раскладные стулья, лавочки какие-то, Сунь Цзы принес плетеную циновку.
Отсюда я вижу пятерых: Сунь Цзы, Торквемаду и Макиавелли, еще двоих не узнаю, один сидит в клетчатом пледе, другой пьет что-то из чашки, кажется, кофе, отсюда мне совсем не видно.
Почему-то по вечерам собираются вот тут, в дальнем конце сада, где аллея упирается в никуда. До самого края аллеи, правда, не доходят, боятся, что кто-нибудь из соседей столкнет в пустоту.
Пару раз бросали в пустоту камушки. Смотрели, как они летят в никуда.
Здесь Сунь Цзы вспоминает какую-то китайскую не то легенду, не то сказку про место, где мир обрывается в пустоту, но я отсюда не вижу, что за легенда, а может, это и не Сунь Цзы вспоминает, а Макиавелли или еще кто.
Кто-то из них уже хочет спать.
К вечеру темнеет и холодает, люди не спешат расходиться, – боятся ложиться спать…
Сунь Цзы видит демона.
Ну, уже знает, что это не демон, но по привычке мысленно говорит себе – демон.
Кланяется.
Демон тоже вежливо кланяется, говорит что-то на ломаном китайском, что для него большая честь видеть величайшего мыслителя.
Почему-то
