прикрепленный к стене таким образом, что, возлежа на узкой девичьей койке, Вероника могла непрерывно им любоваться.
Портрет изображал почти обнаженного мускулистого молодого человека ярко-лилового цвета с желтыми полосами, нарисованными на животе и груди. Одежда молодого человека состояла из коротких шортов, блестящих черных сапог и черной маски, скрывавшей верхнюю половину лица.
– Это он? – в ужасе воскликнула директриса, которой нравились иные мужчины.
– Да, – просто ответила Вероника. – Это и есть Джон Грибкофф, и я его безумно люблю.
– Но его на самом деле нет? – спросила директриса.
– Но он есть и на самом деле, – ответила Вероника.
– Где же он живет?
– Он живет между миром живых и мертвых, он живет в туманной бесконечности, ему там страшно скучно, и он хочет со мной дружить. Разве это плохо?
– О, эй! – воскликнула директриса. – Пожалуйста, пускай он живет там, где он живет, но только я не хочу, чтобы он беспокоил твои хермо.
– Что? – удивилась Вероника. – Может быть, я вас не точно поняла?
– Напомни мне русское слово для это понятия, – взмолилась директриса. – Это то, за что дергают.
– Хер-мо?
– Да, да! Нервы!
Директриса подошла к портрету. Она была вынуждена признать, что, несмотря на дикую раскраску, Джон Грибкофф производил впечатление гармоничного молодого человека.
– И как ты с ним познакомилась? – спросила госпожа Аалтонен. – Если это не секрет.
– Тут нет никакого секрета, – ответила Вероника. – Сначала я увидела его снимок в журнале, и мне он понравился. Потом мне попалась видеокассета с его концертом, и я подумала: вот в кого бы мне влюбиться! А потом он стал ко мне приходить.
– Как так? – Директриса, успокоившаяся было, встрепенулась. – Куда приходить?
– Сначала во сне, – ответила Вероника. – Но мне этого было мало. Мне хотелось до него дотронуться.
– Но ты знала, что он мертвый?
– Он не совсем мертвый, – терпеливо разъяснила девушка. – Все, кто попадает на вершину Эвереста, остаются в значительной степени живы.
– Хорошо, – не стала спорить директриса. – Значит, обнаружилось, что твой избранник в значительной степени жив и готов тебя трогать?
– Вы совершенно правы, госпожа Аалтонен, – согласилась девушка.
– И у вас есть… кохтаус?
– Простите, госпожа директриса. Я не совсем поняла, на что вы намекаете, но надеюсь, что вы не имеете в виду ничего неприличного?
– О нет! – Теперь наступила очередь смущаться директрисе. – Кохтаус – это когда два человека только видят друг друга, но ничего больше не делают.
– Так у нас и было, – согласилась Вероника. – Но, честно говоря, мне хочется, чтобы Джон Грибкофф сделал со мной что-нибудь еще… более
