при желании остаться в одиночестве (что было совсем непросто), я отправлялась в свое тайное убежище. На следующее утро после «высочайшей аудиенции» я направилась прямиком туда. Уселась на скамеечку, и принялась приводить в порядок запутанные мысли. Поразмыслить было о чем: исторический персонаж безвозвратно ускользал из созданной для него схемы. Увиденное мною шло в разрез со сведениями, что дошли до наших дней.
Мощная фигура государя с неотразимым обаянием и внушительным набором деяний потеснилась, уступив место измученному недугом мужчине, которого, казалось, безмерно тяготило его предназначение. Как он умудрился совершить все то, о чем слагали легенды многие поколения потомков, мне было категорически непонятно.
Я было подумала, что он успел совершить хоть что-то до того, как получил свое увечье и оказался прикованным к трону правителя в самом прямом смысле слова. Но вспомнила, что Властитель занял престол отца совсем молодым, едва вернувшись из долгого путешествия.
– Не получается, – грустно констатировала я, и вернулась к анализу.
Властитель из старинных легенд должен был непрестанно что-то совершать. Властитель, которого увидела я, не делал ВООБЩЕ НИЧЕГО. Лишь изредка он устраивал некое подобие военных советов, причем ни один из них не длился долее часу.
По окончании совещаний приближенные покидали зал, и скорым шагом отправлялись на некие неведомые мне трудовые подвиги. Рассуждая логически, именно они и должны были проделывать все те государственные дела, которые молва приписывала их сюзерену.
Однако не все они могли делать за него! Не во всех областях человека возможно заменить безболезненно. Если б я только могла предположить, как мне самой доведется поучаствовать в сугубо личных делах правителя! Но до тех пор я считала, что оставался набор поступков, совершенных Властителем лично. Хотя сильно затруднялась эти поступки объяснить и даже просто перечислить.
Но даже это было не самое интересное. С трудом верилось, что его подданные именно так понимают вассальный долг, и откладывают собственную жизнь в дальний угол, торопясь прожить жизнь одной из теней сюзерена. Они теряли все права на собственное лицо, исполняя его волю. Я долго не могла понять, что же, кроме вассального долга, заставляет его людей с таким рвением претворять в жизнь замыслы сюзерена. Недоумевала я до того дня, когда мне довелось присутствовать при своеобразном военном совете.
Властитель наметил экспедицию к южным границам своих владений. А поскольку наши провожатые давно покинули замок и отправились восвояси, он пожелал уточнить географические подробности у меня.
Пока я, робея перед представительным собранием, пыталась связно изложить географические впечатления от поездки, меня не прерывали. Но едва я на мгновение замолкла, Властитель вдруг приказал:
– Пошлите за монахом.
Я затосковала, подумав отчего-то, что сейчас приглашенный служитель
