получалось.
Утром я спустилась к завтраку в самом строгом платье, какое у меня было. Оно застёгивалось под ворот. Волосы же оставила распущенными, чтоб скрыть уши, которые вызвали его вчерашний интерес.
– Опять всю ночь читала? – заметив мои покрасневшие глаза, спросила мама.
– Книга была интересная, – ответила я. – Уснула только под утро.
Судья сидел, уткнувшись носом в местную газету. Я помогла маме накрыть на стол. За это время выяснила, что Эрик заболел. Значит на праздник вести Марту мне.
– Всем приятного аппетита, – складывая газету, сказал Ларс. Его голос ножом резанул по нервам. Аппетита не было. Я еле в себя запихнула завтрак и постаралась сбежать на кухню. Находиться с судьей за одним столом было невыносимо. При этом судья вёл себя так, словно ничего не произошло. Но я помнила. Мне не могло это присниться.
Перемыв посуду, я вышла на улицу. Нужно было развесить бельё, пока не было дождя и светило солнце. Маме сегодня было некогда. Несмотря на то что она не стала сегодня брать к себе малышей из-за судьи, но сидела с Эриком, которому было сегодня совсем плохо.
Позади нашего дома был высокий забор, который защищал от бродячих собак и посторонних. Здесь мы сушили бельё, хранили дрова в сарае, мама по весне делала грядки с зеленью. Был уголок, где после школы играли Эрик и Марта. Небольшой участок был словно остров в нашем городе. Окна в эту часть не выходили из-за сильного ветра, что дул зимой с севера. Его порывы были такими сильными, что выбивали стёкла. Дом напротив нашего двора был вовсе одноэтажным и его окна не доходили до нашего забора.
Уютное место служило одно время нашим уголком с Диком. В то время у меня не было своей комнаты, да и оставаться наедине с молодым человеком в комнате было неприлично. Общаться же хотелось. Вот мы и сидели во дворике на лавочке и читали книги. Тут он мне и сделал предложение.
При мыслях о Дике сразу захотелось улыбнуться. Он был хорошим парнем. Светлым. Добрым. Такие в наше время были редкостью. Он мне напоминал странствующего рыцаря или менестреля…
Я почувствовала резки сладковатый запах, который раздражал нос. Выглянув из-за белья, я увидела судью, который стоял на крыльце и курил. Холодок прошёлся по спине. Я продолжила развешивать бельё, мечтая провалиться на месте. Хотелось верить, что всё вчерашнее было сном, кошмаром, который мне привиделся. Уши опять загорелись огнём.
Он спустился с крыльца. Подошёл к пожухлым грядкам. Посмотрел по сторонам и обернулся ко мне. Я застыла с пустой корзиной в руках. Его неторопливый взгляд прошёлся по мне. Неприкрытый взгляд. Медленные неторопливые шаги. Я могла бы сбежать, нырнув под развешенное бельё. Могла бы бросить эту дурацкую корзину. Но мне показалось, что это будет выглядеть по-детски. А я всё-таки была девушкой, которой не солидно бегать от людей. К тому же он мог извиниться за ночное помутнение. Я же тогда выглядела бы глупо с
