а слово вышло Головацкий.
Когда Матвей Петрович выбрал призы, Якубович, постукивая рукой по барабану и, хитро поглядывая на Матвея Петровича, сказал:
– Вы, конечно же, можете взять призы. И я не имею права вас уговаривать, но глядя на ваше везение у меня нет никакого сомнения, что если вы сыграете в супер игру, то главный приз непременно станет вашим.
Матвей Петрович посмотрел на свои призы, потом на сияющий лаком и никелем «Мерседес» и сказал, махнув рукой:
–Я Мишанке «Мерседес» обещал, давай, играть дальше.
Якубович сразу согласился. Крутанули барабан, что бы определить суперприз и, когда барабан остановился, стены студии потряс страстный и могучий крик ведущего: «Ав-то-мо-би-л –л– л– ь!!!
Чтобы выиграть, Матвею Петровичу нужно было отгадать один из псевдонимов Николая Добролюбова. В слове было всего три буквы. Якубович разрешил открыть одну любую букву. Матвей Петрович попросил открыть первую, ею оказалась буква «Х».
В Супер игре правила жёсткие: даётся минута, за которую нужно дать ответ. Матвей Петрович понятия ни имел о псевдонимах Добролюбова, да и книг его никогда не читал. Минута на обдумывание побежала.
Во время показа передачи во всех семи домах хутора Садовый стояла напряжёнейшая тишина, и каждый желал Матвею Петровичу удачи. Супруга его про себя быстро шептала слова молитвы, а Мишка, который деду не поверил, зная, что дед любит иногда приврать, замер с открытым ртом. Только Матвей Петрович сидел умиротворённый и спокойный, прихлёбывая чинно чай из блюдца, и поглядывая искоса на напряжённые лица своих домочадцев. Минута на обдумывание истекла быстро, и Якубович привязался к Матвею Петровичу:
– Слово, голубчик. Слово, хотелось бы услышать.
У Матвея Петровича снова запершило горло, он решил откашляться и честно признаться, что слова он не знает. Он кашлянул громко: отчего у него получилось:
–Х-Х-ам.
Якубович впился в него глазами:
– Повторите, пожалуйста, ещё раз.
Матвей Петрович кашлянул ещё раз и у него чётко и отчётливо получилось:
–Хам.
Ну, тут Якубович взвился! По студии бегать стал и кричать. Бегает и кричит:
– Ну, конечно же, Хам! Ну, конечно же, Хам! Яков Хам! Он же Апполон Капелькин, он же Конрад Лилиншвагер, он же Николай Добролюбов. Ай да, Матвей Петрович, ай, да и щуку выловили вы на «Поле Чудес». Была бы жива ваша тёща, она бы вам не рюмочку – бутылку за такой улов выставила бы!
Он взял Матвея Петровича за руку и повёл сияющему автомобилю, у которого от волнения включилась аварийная сигнализация. Матвей Петрович ничего, не понимая, тревожно озирался по сторонам, переминаясь с ноги на ногу и пытаясь объяснить Якубовичу, что вышла ошибка, но овации заглушали его голос, а Якубович так кричал, будто бы сам выиграл автомобиль. И Матвей Петрович смирился с неотвратимостью судьбы, подумав нехитро: «Дают – бери».
Имя
